Людей на станции было на удивление мало. Те, кого мы встретили, смотрели на нас с недоумением. Чем оно было вызвано, непонятно. Наша одежда ничем не отличалась от одеяний местных, каких-либо опознавательных знаков, бросающихся в глаза, я не заметил, но все провожали нас тяжелым взглядом.
На всякий случай я внимательно осмотрел себя и девушку. Да нет, вроде все в порядке. Неужели здесь так мало обитателей, что они знают друг друга наперечет? Чужаков традиционно нигде не любят. Осталось выяснить, куда нас привел Путевой Обходчик. Как бы не оказаться вообще на другой ветке, с которой добираться до нужной нам Центральной все равно что кругосветное путешествие совершать.
Жаль, бюро справок не существует, но адекватную замену подыскать всегда можно. Язык, говорят, до Киева доведет, а у меня с болтологией все в порядке. Могу на курсах преподавать.
Я подошел к вооруженному американским помповым ружьем бородачу, который, сидя на деревянном ящике, курил самокрутку. Мне он почему-то показался нормальнее других. Во всяком случае, взгляд его то ли от «травки», то ли из-за врожденного благодушия был не столь настороженным.
– Привет, – сказал я.
Бородач кивнул, давая понять, что держит нас в поле зрения.
– Слушай, подскажи, куда нас занесло, на какую станцию? – спросил я.
– А ты что, не понял? – удивился он. – С какой Луны хоть свалился?
– С Двадцатки, – признался я.
– Ну, а это Центральная. Последний, так сказать, форпост обороны, – ухмыльнулся он. – Еще что-нибудь подсказать?
– Да, – выступила на первый план девушка. – Как нам найти Генерала?
– Генерала?! – уважительно протянул бородач. – А зачем он вам нужен?
– А вот это мы только ему можем сказать, – сказала Лило.
– Мимо меня вам все равно не пройти.
Бородач встал, приосанился, вытащил из кармана куртки красненькую книжечку, поднес к моему носу.
«Полищук Альберт Никанорович, заместитель начальника станции по безопасности», – прочитал я.
Потом бородач показал удостоверение Лило, а когда та закончила изучать документ, спрятал его и сказал:
– С корочками вы ознакомились, полномочия мои теперь вам известны. Так что я вас внимательно слушаю. Зачем вам понадобился Генерал? От результатов нашего разговора будет зависеть, попадете вы к нему или нет.
– Хорошо, Альберт Никанорович, мы согласны, – кивнула девушка. – Дело в том, что я прибыла к нему с Тридцать Пятой. У меня очень важное сообщение.
Услышав это, я едва не выпал в осадок. Это надо же, моя попутчица, моя любимая, оказывается, прибыла к нам из самой закрытой, спрятанной за завесой слухов станции, а я даже не подозревал об этом. Впрочем, я не спрашивал, а она не говорила. Чему удивляться?
– Доложу Генералу, – по-военному четко отрапортовал бородач. – Уверен, он вас примет. Давненько к нам не заглядывали гости с Тридцать Пятой.
Помещение, куда нас привели, могло быть чем угодно, но только не кабинетом высокопоставленного чиновника, а уж выше и круче генеральской должности по всей линии подземных коммуникаций не сыскать. Голый бетонный пол, окрашенные коричневой краской стены, ни единого предмета мебели. Окошка и того не было. Зато дверь толщиной могла поспорить с люком бомбоубежища. Пока я осматривался в этом по-спартански простом интерьере, у меня вдруг возникло представление о разделочной доске. Понятия не имею, откуда взялась такая аллюзия, но избавиться от нее мне так и не удалось.
Идеальное место для исполнения смертного приговора. Толстые стены не пропустят звук выстрела наружу, коричневая краска легко скроет следы крови, а бетонную поверхность всегда можно окатить из шланга.
Двое охранников застыли за нами, как соляные столбы.
Полищук натянуто улыбнулся:
– Подождите пару минут. Генерал скоро прибудет.
Хлопнула дверь, в сопровождении группы автоматчиков вошел человек, ради встречи с которым мы претерпели так много лишений.
На Генерале была черная бандана, делавшая его похожим то ли на пирата, то ли на не в меру крутого спецназовца. Возможно, таким образом он прятал от глаз посторонних обширную лысину или подчеркивал мужественность. У военных есть приличный пунктик по части прикида, комплекс сродни детскому, чему, впрочем, не стоит удивляться: с детьми у них много общего, во всяком случае, некоторые игры абсолютно одинаковые.
Брутальности в Генерале было хоть отбавляй, выглядел он моложаво и подтянуто. В благополучные времена портреты подобных мачо размещали на вербовочных плакатах, зазывавших в доблестные вооруженные силы или в не менее доблестный военно-морской флот. При взгляде на него хотелось щелкнуть каблуками и вытянуться по струнке: от Генерала исходили мощные флюиды властности, подавлявшие волю к сопротивлению.
Впечатление подкреплялось тяжелой, почти квадратной челюстью, нахмуренными густыми бровями, сведенными к переносице (возможно, офицер был слегка близорук, но носить очки считал ниже своего достоинства), рыкающим голосом и колючим взглядом пепельно-серых глаз.
Мощная фигура недвусмысленно свидетельствовала, что ее обладатель знает толк в силовых видах спорта. Другими словами, на штабную крысу этот человек не походил.
Как всякий уважающий себя офицер, он был затянут в тугую портупею, а форму носил с такой естественностью, словно в ней родился.
Я ощущал себя никуда не годной развалиной, мечтавшей только об одном: тихо отползти в угол и там умереть. Если бы не поддерживавшая меня Лило, я бы, наверное, так и поступил.
– Наконец-то! Рад, что вы благополучно добрались, – прогудел Генерал.
Я поймал себя на мысли, что с трудом вникаю в смысл фраз. Открытие меня не порадовало. Определенно, со мной что-то было не так, и это что-то только усиливалось.
– Мы тоже очень рады, – согласилась Лило. – Это было непросто.
– Естественно, – кивнул Генерал. – Потому, наверное, именно вас к нам и отправили.
– Вам приходилось слышать обо мне? – удивилась Лило.
– Разумеется, – подтвердил Генерал. – Еще до того, как всякая связь с вами была потеряна. Слышали мы немного, но даже тех крупиц информации хватило, чтобы оценить ваш уровень, Екатерина Сергеевна. Я ведь не ошибся, вы на самом деле Коваленко Екатерина Сергеевна?
Девушка кивнула. Надо же, вот и узнал, как ее зовут на самом деле. Катя… Катюша… Красивое имя.
– Репутация у вас что надо, столько положительных вещей в одном, смею заметить, очень красивом флаконе. Талантливый ученый-биолог, вдобавок меткий стрелок и мастер рукопашного боя, – начал перечислять регалии Лило Генерал.
Я, конечно, не ожидал, что имел дело со столь выдающейся во всех отношениях личностью и в другое время несказанно бы этому удивился, но сейчас мне вдруг стало абсолютно все равно. Непонятная апатия подчинила меня полностью. Я будто не жил, а наблюдал за своей жизнью, причем абсолютно отстраненно.