– Хотите поговорить со мной, сэр? – Теперь его голос уже никогда не сбивался на фальцет.
– Я?!
– Значит, захотите. Вы собирались окликнуть меня, когда я пойду мимо. То есть собираетесь, я хочу сказать.
Шанди выдавил приветливую улыбку и озадаченно почесал густую черную бороду, переваривая эту информацию.
– Я все же не понимаю, как ты это делаешь? Вот парадокс!
– И отец так говорил, – хмуро согласился Гэт. Шанди поморщился. Видимо, парень беспокоится об отце не меньше, чем о сестре.
– Ну ладно, не важно. Как тебе нравится этот замечательный Двониш?
– Я и не предполагал, что мир такой большой. Правда, мама говорит, что в других местах он выглядит лучше, чем здесь.
– Несомненно. Э-э-э… Ты, наверное, скучаешь по своим друзьям в Краснегаре?
– Я скучаю по Кейди! Что ж, пожалуй, и по друзьям. Да, конечно.
– По мальчишкам или девчонкам?
Бледное лицо Гэта покраснело.
– По тем и другим.
Шанди хотел, чтобы парнишка чувствовал себя свободнее, а задал самый неподходящий вопрос:
– Мне все же интересно, почему я собирался позвать тебя?
– Вы хотите, чтобы я вам сказал, сэр?
Бог Безумия! Беседовать с Гэтом – это совсем не то, что с другими.
– Мы могли бы сэкономить время.
– Вы пришли к мнению, что нужны какие-нибудь свежие идеи… Так, во всяком случае, сказали… то есть собирались сказать.
– Да. Что ж, это правда. Ты любишь загадки?
Мальчик пожал плечами:
– Не особенно. Либо совсем не могу их отгадать, либо заранее знаю ответ. Никакого удовольствия.
Император усмехнулся:
– Думаю, к этой загадке ты не знаешь ответа заранее. Она поставила в тупик чародея и других волшебников. Я всего лишь простой смертный, хотя, как считается, разбираюсь в стратегии, однако тоже пребываю в недоумении. Может быть, пытаясь это растолковать тебе, сам лучше во всем разберусь, а?
День за днем Шанди беседовал с волшебниками – один на один или с несколькими сразу. Они обсуждали проблему, с которой им предстояло столкнуться в Гваркиарге. Для них было мучительно говорить о волшебстве, но все же постепенно император сложил воедино все намеки и обрывки фактов, которые они смогли сообщить ему. Он гордился, что сумел получить более или менее полное представление о волшебстве. За всю историю рода человеческого мало кому из простых смертных это удавалось. Было бы неплохо теперь просветить на сей счет молодого етуна и обсудить эту проблему с ним. В конце концов, бассейн-прорицатель явил ему именно Гэта. Вполне вероятно, что пророчество означало нечто большее, чем чудесное спасение от пыток гоблинов, и этот парень еще каким-то образом будет им полезен. Распнекс тоже так считает.
– Ты уже многое знаешь. Мы должны заручиться помощью Директората, не встревожив при этом Сговор. А у Зиниксо, будь уверен, немало шпионов в этих краях. Он жаждет поработить и завербовать в свою армию каждого вольного волшебника, и у него вполне достаточно для этого сил. Зиниксо страстно желает отомстить своему дяде Распнексу и твоему отцу, и это очень опасно для тебя и твоей матери, – колдун безумно мстителен, и наш маленький караван был бы для него лакомым кусочком.
Шанди замолчал, но ясные серые глаза пытливо смотрели на него – Гэт ждал продолжения.
– Ты уже знаешь?.. Все, что я собираюсь сказать?
– Почти все, сэр, – вежливо ответил Гэт. – Но вы хотите высказаться.
– Э-э… да, – пробормотал Шанди и, чувствуя себя немного глупо, продолжил: – Зиниксо намерен схватить меня, так что, обнаружь он наше местонахождение, не мешкая нанесет удар всеми доступными ему средствами. А они немалые! Волшебники могут мгновенно заметить применение магии – вот в чем опасность. Причем, чем больше сила чародея, тем труднее обнаружить его самого в момент действия и тем легче ему выявить других. Допустим, приспешников Зиниксо нет поблизости – и все равно Сговор почувствует всплеск волшебной силы почти в любой точке Пандемии.
А они здесь, в Двонише, есть, и, даже обнаружив их прежде, чем они успеют предупредить своего хозяина, не удастся безнаказанно заставить их замолчать и освободить от чар преданности, так как магическое усилие не скроешь. Ты знаешь, это идея твоего отца! Именно он учредил новый Свод Правил и предложил, чтобы мы распространили весть об этом, рассказывая про Свод мирским властям, например Директорату Двониша. Беда в том, что для начала мы выбрали самую опасную страну.
– Вы имеете в виду, что дварфы слишком хитры, сэр?
– И это тоже, но главное – здесь родные места Зиниксо. И конечно же он присматривает за ними. А что еще хуже, в этих краях нет прямых легких дорог, чтобы потом быстро унести ноги.
Какое-то время Гэт, нахмурясь, обдумывал сказанное.
– А куда мы отсюда отправимся?
– Да хорошо бы хоть куда-нибудь, лишь бы не в Хаб в качестве пленников! – Император щелкнул бичом, поторапливая лошадей, довольно резвых, но уставших за день. – Скорее всего, Директорат потребует, чтобы мы побыстрее убрались отсюда, а это значит – либо вниз по Темной реке в Гувуш, либо в Нордленд.
Конечно, коварные дварфы могут выдать беглецов, дабы заслужить милость узурпатора, но об этом не стоит рассказывать мальчику.
– Или же они продадут нас Сговору. – Гэт уже понял, в чем дело.
– Э-э… да. Хотя не так-то просто выдать чародея.
– А вы не забыли о чарах преданности, сэр?
– Что ты имеешь в виду?
– На вольных волшебников не наложены такие чары, а на волшебниках Сговора они есть, так что наши соратники могут видеть их, даже когда те не прибегают к магии.
– Знаешь, а это совсем выскочило у меня из головы! Кто тебя надоумил?
– О, я говорил с гоблинами… с Вирэксом. Да и Чародей Распнекс подтвердил…
Шанди следовало бы предположить, что у сына Рэпа и голова на месте, и тяга к волшебству в ней. Интересно, а уж не знает ли мальчишка столько же, сколько и он сам?
– Молодец! Давай дальше.
– Прошу прощения, сэр. У пегого камень в правой передней подкове.
Шанди пригляделся к упряжке. Лошади понуро брели по грязи. Левый пристяжной действительно слегка хромал, но повода для беспокойства, казалось, не было.
– Он, наверное, просто устал. Откуда взяться камню в этой луже?
Гэт ничего не ответил, но его молчание говорило само за себя.
– Ну, рассказывай, – велел император.
– Вы остановитесь, и один из нас двоих пойдет и вытащит камень.