– Уже не получится. – Адаш расхохотался. – Разве что отправиться к городским воротам… Пескаторе сейчас там. Мои ребята повесили его на самом въезде в город.
– Ах какая жалость, – притворно вздохнул Безуглый. – Ну что, Тимофей Васильевич, прикажете повесить преступника-банкира?
Балдуччи, смирно стоящий с посеревшим лицом, по которому градом катился пот, похоже, сейчас испугался больше, чем тогда, когда петля реально сдавливала его шею.
– Как видишь, банкир, ты совершил не одно преступление, заслуживающее смерти. Но я милую тебя, – величаво промолвил Сашка. – Бантей, проводи банкира в дом.
– Государь, – обратился к великому воеводе Адаш, когда они остались втроем. – С разбойниками мы покончили, никто не ушел. Дом запалили, самого Пескаторе повесили у городских ворот, чтобы все горожане видели. – Сашка кивнул головой в знак одобрения. – Слушай, государь… Я по дороге в лагерь наш заезжал… Говорят, ты велел перенести его в город, в банкирский сад. Ты уж извини, я немного покомандовал от твоего имени. Встречальщикам велел оставаться на въезде в город…
– Правильно.
– Там пришел передовой отряд конников, так я их в порт сразу отправил – грузиться, и часть обоза… Им велел идти сюда.
– Ты все верно покомандовал, старый черт! Ну что, снова начинается веселая жизнь? – Сашка хлопнул Адаша по закованному в железо плечу. – Поедем сейчас с тобой в порт – аванс корабельщикам выплачивать. Надеюсь, за сегодня-завтра погрузку закончим. А с утра третьего дня, бог даст, и в море выйдем. А ты, Гаврила Иванович, – обратился он к Безуглому, – присматривай за банкиром на всякий случай. Чтобы он чего не выкинул. Не должен, конечно, но мало ли…
Повиснув на фальшборте и подставив солнцу голую спину, Сашка от нечего делать вглядывался в зеленоватую воду, надеясь разглядеть в ее толще веселую дельфинью стайку. Они только что показались пройдясь по борту корабля со скоростью хороших глиссеров, поднырнули под него и… в воду канули. Кроме солнечных зайчиков, бликующих на небольшой волне, ласково лижущей борт корабля, так ничего он и не увидел. Сашка смачно плюнул за борт. «Тьфу ты, и здесь невезуха!»
– Ваше высочество, нельзя плевать за борт. Море может обидеться. – Это капитан. Тот самый, который первым говорил с Сашкой в Кафе.
– Не буду, Иларио. Я не знал. Помолись за меня Нептуну, попроси у него прощения.
Погрузка в Кафе заняла не два дня, как надеялся Сашка, а четыре. Слишком долго подходил обоз. Лошадей сначала завели в трюмы, потом частично пришлось выводить… И снова заводить, когда был погружен весь обоз… В тот же день, когда состоялось разбирательство с Балдуччи, на рейде Кафы показался царский флот. Тьма-тьмущая казацких стругов закрыла море почти до самого горизонта. Сашка сдуру принялся их считать, досчитал до двухсот, сбился со счета и наконец прекратил это бессмысленное занятие. А вечером того же дня в порт явилась делегация кафских горожан во главе с местным городским головой. Представители всех сословий и городских цехов горячо благодарили великого воеводу за избавление города от Пескаторе и его бандитов. Правда, у Сашки сложилось впечатление, что городской голова, вручивший ему висящий на золотой цепи ключ от городских ворот и сообщивший о присвоении ему звания почетного кафского гражданина, был не вполне искренен.
Путь от Кафы до Еросалима занял четыре дня. Погода стояла прекрасная, и плавание напоминало скорее морскую прогулку, чем, выражаясь по-военному, переброску войск и средств материального обеспечения армии в зону военных действий. А теперь, вот уж второй день флот великого воеводы стоит на якоре недалеко от входа в Босфор, в двухстах метрах от европейского берега Черного моря.
Сашка с наслаждением потянулся и вновь повис на фальшборте. Уж загорать так загорать. До черноты. Не война, а порнография какая-то получается. Когда грузились в Кафе, ни у кого даже мыслишка не промелькнула: а где будем разгружаться? Само собой разумелось, что к прибытию флота, состоящего из тяжелых грузовых кораблей, воины царя Тохтамыша уже захватят еросалимские пристани, и разгрузка конницы и обоза пройдет в нормальных условиях, в порту. Ага… Размечтались.
Еросалим оказался грандиозной крепостью, стоящей на азиатском берегу Босфора, у самого выхода в Черное море. Струги царского войска Сашка ожидал увидеть где угодно, но только не на европейском черноморском берегу. В полном беспорядке они усеяли прибрежную полосу плотным ковром, как щепки и прочий мусор устилают пляж после сильного шторма. Когда корабли великого воеводы подошли к берегу настолько, что струги уже не казались щепками, а на берегу уже можно было различить копошащихся людишек, возводящих лагерь, Сашка приказал капитану подойти как можно ближе к берегу и встать на якорь. Следом за флагманским кораблем этот маневр повторили и все остальные. Великий воевода распорядился спустить шлюпку и, сопровождаемый Адашем, отправился на берег – докладываться великому князю.
В строящемся лагере царила сущая неразбериха. Причалившую к берегу лодку великого воеводы, похоже, никто и не заметил. Глядя на творящийся здесь бардак, Сашка не удивился бы, если бы ему сказали, что и на прибытие флота из ста с лишним грузовых кораблей никто не обратил внимания.
Царский шатер нашли без особого труда, наверное, еще и потому, что он был один из немногих окончательно установленных. Несмотря на многолюдство и суету, царящую вокруг шатра, охраны Сашка так и не обнаружил. Во всяком случае, к самому входу в шатер они прошли беспрепятственно, и лишь здесь остановились, увидев вышедшего из шатра человека. Был он мал ростом, худ до чрезвычайности, а усы носил такие длинные, что свисали они чуть ли не до пояса. В одной руке он держал шлем с огромным черно-белым кучерявым плюмажем, а второй – вытирал обильный пот, выступивший на абсолютно гладкой, как бильярдный шар, загорелой до черноты голове. На ней не было даже традиционного казачьего оселедца. Вдобавок этот забавный персонаж бормотал себе под нос, приговаривая:
– Ох крут-крутенек наш царь-царюшка, ох крут-крутенек…
Адаш тронул Сашку за руку:
– Знакомца встретил. Ты иди один, государь. А я с ним поговорю, разузнаю, что здесь творится, – шепнул он великому воеводе.
– Здорово, Мухач! – Адаш хлопнул коротышку по плечу.
Тому, чтобы разглядеть, кто это с ним здоровается, пришлось задрать голову чуть ли не в небеса.
– А-а, здорово, здорово, Адаш, – ответил он так, как будто расстался с Адашем всего лишь пару часов назад.
Сашка откинул полог и шагнул в шатер. Дмитрий бушевал. В чем суть его недовольства и персональных претензий к отдельным военачальникам, великий воевода так и не уловил, потому что после упоминания конкретного имени следовал длинный поток ругательств, и – никакой конструктивной критики.
Внезапно толпа вокруг царя почему-то расступилась, и Дмитрий увидел великого воеводу.
– А-а, это ты… Как у тебя дела?
– Конница и обоз доставлены в полном порядке. Как разгружаться будем?