Он подхватил девушку на руки, она показалась ему очень легкой, как будто вместе с магией ее покинула и добрая часть материи, и поспешил под крышу.
Коридоры были пусты. Беженцы покинули их совсем недавно, на полу остались следы их пребывания – осколки посуды, забытые подстилки и тряпки.
Далю послышалось, что в церкви кто-то есть, и он туда заглянул.
Мерцали свечи. На коленях перед святыми ликами стоял священник и тихо читал молитву. Дальгерт не стал заходить. Вход в подземелья – на кухне, туда и надо торопиться.
На полпути встретил брата Рузана. Полненький аколит торопился ему навстречу.
– Дальгерт! Живой, слава Спасителю! Давай скорее.
– Брат Рузан, я решил остаться. Надо их хотя бы немного задержать…
– Да ты что, убьют же!
– Не страшно. Я хочу тебя попросить. Позаботься об Ильре, пожалуйста. Больше мне просить некого…
– Хорошо, но она же…
– Я прошу тебя, сделай что можешь.
– Я помолюсь…
– Вряд ли ей это поможет: она не верит в Спасителя. Но все равно, спасибо.
Рузан принял Ильру на руки. Сказал:
– Поможет тебе Спаситель, брат Дальгерт. Что бы ты ни затеял…
Даль кивнул и поспешил обратно к воротам Малого двора.
Он не знал, что брат Рузан опоздает. Что священники обвалят подземный ход как раз в тот момент, когда он только начнет спускаться по лестнице. Он не мог догадаться, что в обычной жизни нерешительный и не очень уверенный в себе аколит решит во что бы то ни стало исполнить его просьбу и все-таки выберется в город через пролом главных ворот…
Светало. Они шли вдоль извилистой пустой улицы, где были закрыты все окна и ставни. Слуга Спасителя в белом плаще вел Ильру за руку. И это было неправильно: белые монахи – враги. Им нельзя верить…
На душе пусто. От всех чувств осталась только усталость. Усталость была гирями, привязанными к ногам. Ильра шла только потому, что служитель тащил ее вперед.
И холодно. Дождь продолжал потихоньку оплакивать наполовину сожженный город. Словно и не было двух месяцев непривычной для этих широт жары.
Долго ли продолжался путь, она не знала, думала, что всегда. Ночь сменилась хмурым утром, одни дома сменялись другими… и были серыми, серыми…
Но что ей до того?
Ильра пошевелила рукой, за которую ее бесцеремонно тащил служитель.
– Погоди!.. Я не могу больше.
Белый замер, словно налетел на стенку. Обернулся. Лицо у него было… сказать, что изумленным – ничего не сказать. Но Ильре было все равно.
– Ох! Знал бы Дальгерт!.. – выдохнул аколит – Как вы?
– Дальгерт? – Ильра нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями. – Так это он вас просил вывести меня?
– Не злитесь на него, Ильра. Он там остался. Может, уже и не живой…
Ильра не поверила. Не живой, как же. Дальгерт Эстан, эта хитрая лживая бестия…
– Монастырь пал, мы выбрались в последний момент…
– А город?
– Сгорело много домов на южной окраине. Кажется, в центре тоже что-то горело. Но здесь все тихо. Есть шанс выбраться.
Ильра присела у стены ближайшего дома. Идти дальше она не могла.
– Идемте же! – настойчиво попросил белый. – Если нас найдут, то не выживем.
Ильра потерла виски. Бежать? Куда? С белыми монахами? Да нет, она не сможет…
«А этот служитель хочет помочь, но его-то точно убьют, если только увидят одежду… а на мне тоже все белое… тоже убьют… а если снять плащ, то ничего… странно, конечно, в белом платье с коротким рукавом под дождем и по грязи… но ведь пожары были… кто в чем выскакивал…»
– Вы идите, – сказала она. – А я домой пойду. У меня отец волнуется.
– Я обещал, что пригляжу за вами.
– Уже приглядели. А вам оставаться опасно…
– Ильра…
– Да тут если дворами, то до моего дома недалеко. Я сейчас отдохну и пойду. Правда, так будет лучше. Город они взяли. Что им еще? Дойду потихоньку.
– Что я могу для вас сделать?
– Как вас зовут?
– Брат Рузан.
– Не надо ничего… постарайтесь им не попасться…
– И вы постарайтесь. Да хранит вас Спаситель, хоть вы ему и не молитесь…
– Идите, – сказала Ильра твердо. – Пусть лучше ваш Спаситель поможет вам.
Она поднялась. Нужно было, чтобы монашек обязательно увидел – ей помощь не нужна, она справится сама. Или она не от корней Тарна?
Отошла на десяток шагов, обернулась. Брат Рузан стоял в переулке и смотрел ей вслед. Взгляд его отчего-то был очень печальным.
Она махнула ему на прощание и поспешила скрыться из глаз.
За поворотом стянула с плеч монашеский плащ. Задумываться, откуда он у нее вообще взялся, не было никаких сил. Взялся. Такая вот данность. Посмотрела, куда бы засунуть. Приглянулся деревянный ящик, выставленный кем-то на улицу. Скатала, выкинула. Каким бы мокрым он ни был, а все-таки сохранял у тела немного тепла. Теперь стало совсем плохо. Ильра сжалась от холода, но не остановилась.
* * *
Дальгерт очнулся от того, что ему на голову вылили ведро воды.
Голова отозвалась звоном – вчера, когда схарматы уже прорвались в Малый двор, ей основательно досталось. Осталось пожалеть, что досталось не насмерть… и постараться жить дальше.
– Эй, тут один шевелится! – оглушительно крикнули над головой.
И, уже однозначно ему, приказали:
– Давай! Поднимайся, святоша! И без фокусов!
Даль на пробу пошевелил рукой. Правой. Получилось. Сдерживая стон, перекатился на бок, поднялся.
Перед глазами все поплыло. Он чуть снова не упал, едва успел в падении схватиться за того, кто его нашел. Устоял, но получил чувствительный тычок.
– Ты… встань прямо! Давай, вперед двигай, живее.
Вперед – это на Малый двор, на свежий воздух. Свежий воздух, это хорошо. Он словно состоит из капелек стылой воды. Его можно пить…
А небо серое, пасмурное.
В углу у стены лежали кучей тела погибших в ночном бою защитников монастыря. Большинство – ополченцы. Даль с горечью подумал, что монахи в большинстве успели уйти. Кроме самых уж невезучих и тех, кого оставили прикрывать отход… и тех, кто сам захотел остаться. Хотя, он, наверное, был один такой идиот…
У стены жались два мальчика-остиария. Одному лет двенадцать, другому, по виду, и того меньше. Наверное, из тех, что подносили на стены и крыши стрелы.
Дальгерта подвели к ним.