От дальнейших мечтаний отвлек Андрей:
— Пойдем?
— Прямо сейчас?
— А чего ждать? Попадем в город засветло, а там уже и посмотрим, что к чему. Может, все же «языка» получится взять. Интересно, что за сволочь того украла?
— Нашел чем забивать голову! Лучше бы подумал о том, как самим не встретиться с неведомым чудовищем, рвущим горло за доли секунды. Какая-то мутация у тваренышей? Если так, то против такого противника наши ружья совершенно не пляшут — слишком быстрый, зараза. Утешает одно — работает в паре с людьми. Не ангел же небесный в кустах матерился?
— Погоди. Дай рацию — скажу Никитину, что сегодня на толкач возвращаться не будем.
Подземный ход порадовал — хотя и пробираемся на четвереньках, но сухо. Свод и стены полукруглые, будто идем в трубе. Да вроде так и есть, под рукой прощупываются деревянные клепки закопанных в землю дубовых бочек. Уложены аккуратно, стыки чем-то заизолированы, и заканчивается все это в подвале дома уже внутри городской стены. Не вплотную к ней, метров за пятьдесят, если судить по ощущениям. Надо же, и не лень было кому-то рыть? Тут за неделю не справишься, да и месяцем вряд ли обойдешься. Но вот зачем, неужели только ради самогонки?
Ответ нашелся сразу, как выбрались из лаза. Узкие подвальные окошки, почти бойницы, к тому же забранные решеткой, метровой толщины стены, железные двери… Да тут жил параноик вроде нас, пытавшийся устроить убежище от всех на свете неприятностей. Не удивлюсь, если в полу обнаружится люк на минус первый и минус второй этажи. Будь побольше времени, можно бы и поискать — в подобных местах встречаются весьма полезные вкусняшки. Полезные как для здоровья вообще, так и для целостности организма в частности.
Дверь, даже на вид похожая на банковский сейф, задраена изнутри. Ладно, пусть, сначала осмотримся здесь. Подтаскиваю под окошко пару деревянных ящиков, они протестующе скрипят и потрескивают под ногами, но выдерживают мой солидный вес. Что там снаружи? А нет ничего — взгляд упирается в кирпичный забор не меньше двух с половиной метров высотой. Наверняка поверху битое стекло вмуровано, традиционное украшение, но отсюда не видно. Бывший хозяин дома не только параноик, но и мизантроп. Одобряю.
— Ну как там, пап? — Андрей отвлекся от прилаживания растяжки на люк подземного хода. — Мы сейчас где примерно?
— Я что, учитель географии?
— Нет, но интересно же.
Меня тоже разбирает любопытство, поэтому решаю подняться наверх. На двери кремальера, как на подводной лодке, поворачивается мягко и плавно, хорошо смазанные петли не скрипят. Вот и замечательно, лишний шум нам совершенно ни к чему.
Андрей первым заглянул в приоткрывшийся проход и тут же отшатнулся:
— Закрой!
Да, шибанувший в нос запах не был самым приятным. Там что, свиней откармливают несвежими трупами?
— Дай флягу!
Большой глоток, «ведьмино зелье» прокатывается по пищеводу и взрывается в желудке холодным огнем — теперь почти на час притуплено все, кроме зрения и слуха. Кончики пальцев слегка онемели и потеряли чувствительность. Ерунда, зато можно хоть горчицу ложками жрать.
— Будешь?
Снова открываю дверь. Однако… Смрад все равно такой, что глаза слезятся. Плевать, будем считать это терниями, за которыми звезды. Темно, бетонная лестница ведет вверх, к свету. Электрическому свету? Откуда он, и почему не слышен шум генератора?
Восемь ступенек, потом площадка. Еще восемь ступенек. Дальше помещение без окон, но прямо в потолок бьет луч стоящего на столе торчком фонарика. После мягкого полумрака подвала видно только его, остальное сливается в одно темное пятно с яркой точкой по центру. Если в комнате кто-то есть, то сейчас прилетит очередь. От холодной жути секундного ожидания по спине пробежал тонкий ручеек, а седалищный нерв плаксиво завопил, что он, мол, предупреждал!
Выстрелов нет. Вместо них — стон. Идет откуда-то справа и заставляет сильно сжать зубы. Знакомо… так стонут люди, для которых боль заслонила все, и спасение от нее только одно. Но не приходит — остановилась костлявая на пороге и смакует страдания, как выдержанное вино, наслаждаясь букетом и растягивая мгновения в целую вечность. Старая безносая крыса…
А теперь слева… и прямо… вокруг почти физически ощущаемая боль. Привыкли к свету — вижу койки, обычные двухъярусные солдатские койки. На слежавшихся, в бурых и желтых пятнах, матрасах — люди. Нас не видят, большинство без сознания, а те, что лежат с открытыми глазами, смотрят в потолок. Тюрьма? Нет, чистилище.
— Больница? — ахнул Андрей.
— Добро пожаловать в ад, сын. И мы здесь — главные демоны.
— Почему?
— Почему? — я повторил вопрос и показал на ближайшего, с грязными бинтами на культях ног, человека. — Помню его в прицеле. Там, у дебаркадера.
— Но…
— Да, выбора не было. Да, или мы, или они. Такая война, такая жизнь. Это не компьютерная стрелялка.
— Я знаю. — У Андрея непроизвольно дернулась щека. — Ты пытаешься задвинуть речь о том, что не следует испытывать эйфорию от убийства людей? Так ее нет.
— Ну хоть что-то понял.
— У меня хороший учитель.
Далекий стук входной двери заставил вздрогнуть и прижаться к стенам. Кто-то шел по коридору, насвистывая песенку из мультфильма про Чебурашку. Неужели тот самый волшебник из голубого вертолета собственной персоной? Сейчас разберемся — голубой вагон не обещаю, воспитание не позволяет, но все равно мало не покажется.
— Поприветствуем гостя.
Андрей кивнул и встал справа от входа. Появившийся на пороге человек в белом халате остановился и окинул комнату довольным взглядом:
— Орелики, ваша мамочка прилетела! — Поднял перед собой небольшой пластмассовый чемоданчик. — Кто тут не боится укольчиков? Слышит кто-нибудь или нет?
— Я услышал. Что, легче стало? — Приклад влетел самозваному доктору в печень. Андрей успел поймать согнувшегося пополам гостя и бережно усадил на пол. — Дяденька, тебе плохо?
Человек в белом халате потрясенно молчал и пытался ухватить воздух широко открытым ртом. Не получалось, в него попадали только обильно текущие по щекам слезы. Пришлось помочь — несколько сильных шлепков по щекам хоть и не восстановили полностью дыхание, зато вернули разбегающиеся в разные стороны глаза в изначальное положение. Странно, а у этого нет бороды. Совсем нет, выбрит до синевы, заметной в плохом освещении, и благоухает одеколоном. «Олд спайс» или «Фаренгейт»? Хотя чего гадать, сейчас сам и расскажет, нужно только спросить правильно, максимально вежливо, но предварительно хорошо зафиксировать. Можете не верить, но доброе слово творит чудеса даже со злыми афганскими моджахедами.
Этого и фиксировать не нужно — застыл в испуге. Узнал нас? Неужели мы становимся настолько популярными личностями среди местного населения, что взрослые дяденьки писаются при одном взгляде? Великие и Ужасные Чертобой! Звучит! Но тут, правда, скорее всего последствия удара в живот.