А мой бумажный мост был временно сооружен в окрестностях Краснодара. Значит, спасая свой воображаемо роскошный хвост от обычной домашней кошки, Аркадий пересек Краснодарский край от его морских берегов до самой столицы. Когда я сообщил ему о своей догадке, спаниель воинственно вздыбил шерсть на загривке и закричал:
— Ах, вот он куда меня загнал?! Ну, попадись мне этот неграмотный пес, я ему покажу, что такое образованная кошка!
— Угомонитесь, Аркадий! Лучше скажите, где находится дача профессора. Под Новороссийском, если мне не изменяет память, немало замечательных дачных мест, — напомнил я, полагая, что этакий ученый спаниель должен разбираться в азах географии.
Но Аркадий небрежно махнул лапой, легкомысленно бросил:
— А разве не все равно, где эта дача? Мне лично плевать!
И он, чтобы ему поверили, залихватски сплюнул.
Мы с Толиком переглянулись, и я ему шепнул:
— Жаль, конечно, расставаться раньше времени. Но ничего не поделаешь. Тебе придется взять и очутиться вместе с собакой на даче профессора. Аркадия просто не узнать. Где его обычная рассудительность? И как бы он в таком состоянии не попал в беду.
Толик понимающе кивнул, обещая, что все будет в порядке.
Я посадил мыслелет посреди очень симпатичного дачного поселка и открыл люк корабля. Первым наружу вылез Толик, за ним выпрыгнул спаниель, потянулся, прогнул спину дугой. Мы вышли следом за ними, чтобы проститься со своими товарищами.
— М-да, следует признать: эта натуральная жизнь все-таки дьявольски хороша! — объявил наш верный четвероногий друг, он провел лапой перед глазами и швырнул что-то воображаемое оземь. — Это я разбил воображаемые очки! Они мешают мне смотреть на солнце. И вообще, спрашивается, зачем коту очки? Даже в самой модной оправе. Э-э, со мной что-то происходит… Кажется, я теряю способность говорить на человечьем языке. Помните, как я этого вируса, а?.. Это был… Гав!.. самый счаст… гав-гав! — и спаниель смущенно залаял.
— Ну, нам пора, — вздохнул Толик, не сводя с Аркадия глаз.
И все же он опоздал. Из лопухов, растущих вдоль забора, вышел боевой уличный кот. Он подмигнул, сжав желтый зрачок, качнул большой головой, приглашая подраться нашего пса, и скрылся за углом. Спаниель зарычал и бросился в бой. Толик махнул нам рукой и побежал за ним вдогонку.
— Мне тоже пора, — вздохнула Маша. — Я чувствую, как папа трогает меня за плечо. Видимо, наш вертолет пошел на посадку.
Она серьезно, по-взрослому, пожала нам руки и исчезла, а мы с Пыпиным остались одни.
Я засмотрелся по сторонам и упустил своего двойника из виду. Воспользовавшись моим глубоким интересом к пейзажам родной природы, старый хулиган вскочил в мыслелет и поспешно захлопнул за собой дверцу люка. Когда я спохватился, Пыпин уже сидел в кресле пилота и победно смотрел на меня из кабины.
— Пыпин! Сейчас же оставьте мыслелет! — закричал я, барабаня по обшивке корабля.
— Я теперь хулиган прогрессивный! Так и иду, так и иду прямо со временем в ногу! Аж слеза прошибает, — ответил растроганно Пыпин.
Я зажмурил глаза, представив будущие грандиозные безобразия по всей Земле, которые он теперь учинит, завладев мыслелетом. Но, открыв глаза, я, к своему удивлению, обнаружил, что мыслелет не сдвинулся с места.
А что же Пыпин? Тот прыгал в кресле, тер свой лоб, неистово колотил себя по голове, стараясь расшевелить свои мысли.
— Выходите, Пыпин, у вас ничего не выйдет! — крикнул я, догадавшись о причине, помешавшей ему взлететь.
Пыпин предпринял еще несколько попыток поднять мыслелет и, отчаявшись, вышел.
— Признайтесь, Пыпин, о чем вы старались думать, когда сели в кресло пилота? — спросил я помрачневшего хулигана.
— О чем же еще? — пробурчал Пыпин. — О том, что люди дураки. И что я им еще покажу, как надо нарушать общественный порядок.
После этого я утвердился в своем неожиданном открытии. Мыслелет обладал изумительным и чрезвычайно важным свойством. Двигатель «Перепелкино-3» подчинялся только светлым мыслям. Этой тайны не знал даже сам изобретатель, и оттого мыслелет казался ему бесполезной игрушкой.
Я поделился с Пыпиным своей догадкой, ничем не рискуя. К сожалению, мыслить светло Пыпин еще не умел. Ну, а если бы у него вдруг неожиданно прорезалась эта способность, я бы и сам отдал ему мыслелет.
— Но лично мне нужно в Туапсе, — сказал Пыпин в полном отчаянии. — Уж на этот-то раз дым по адресу не дошел. И ребята небось остались без игрушек.
— Что ж, посмотрим, — ответил я. — Нам по пути.
Мы сели в мыслелет и через мгновение приземлились на набережной в Туапсе. Пыпин заглянул в открытый люк и быстро отвернулся. Рядом с нами у пирса мирно стоял мой буксир: «Перепелкино». А по небу Туапсе плыли стаи новеньких разноцветных шаров.
Я дружески подтолкнул Пыпина, мы вышли из мыслелета, и сразу в глазах у нас зарябило от бесчисленного множества ярких плакатов, расклеенных по всей набережной. С плакатов на нас смотрели веселые лица первых пришельцев с планеты Скромной. На плечах у одного из них красовались пышные эполеты, и я сразу понял, что это и есть командир звездолета «Скромняга».
— Ну что? Опять будешь читать мораль? — уныло спросил Пыпин.
— А вот и не буду, — лукаво ответил я.
— Это почему же?.. Ну да, все равно у тебя ничего не вышло и не выйдет.
К нам подошла маленькая девочка с красным резиновым мячиком.
— Вы тоже скромняги? — спросила девочка, указывая на мыслелет.
— Мы земляне, — сказал я. — А он тем не менее все равно скромнейший из скромных. — И я кивнул на Пыпина.
— Да чтобы я был скромным? — возмутился Пыпин.
Но тут девочка выронила мяч. Пыпин машинально поднял мяч и протянул девочке.
— Спасибо, — сказала девочка.
— Пожалуйста, — так же машинально бросил Пыпин и продолжал: — Да я ни за что не буду скромным… Девочка, ты не можешь еще раз уронить мячик?
— Могу, — кивнула девочка и уронила мяч.
Пыпин бросился за мячиком и вернул его маленькой хозяйке.
— Спасибо, — сказала девочка.
— Пожалуйста, — сказал Пыпин и снова продолжал: — Я всегда буду тщеславным… Девочка, тебе не трудно еще раз выронить мячик?
— Не трудно, — ответила девочка и выпустила мячик из рук.
Мячик запрыгал по ступенькам, ведущим к воде. Еще прыжок, и он бы упал в море. Но Пыпин кинулся за ним с ловкостью барса и принес девочке мяч.
— Спасибо, — сказала девочка.
— А, было бы за что, — отмахнулся Пыпин и снова открыл рот, чтобы все-таки высказаться до конца, но в это время у края тротуара остановилась старушка. Она опасливо смотрела по сторонам, не решаясь перейти улицу.