Я сразу узнал его. Это был свирепый вирус гонконгского гриппа. Только в этой Вселенной он по размерам превосходил самую опасную земную акулу.

— Иван Иванович… вы должны… меня спасти, — серьезно сказала Маша в промежутках между гребками. — Иначе я… должна проснуться… А это, по-моему… лишено логики… Мне столько… пришлось перевидеть… снов, чтобы… встретиться с вами.

В ее словах было столько резона, что у меня не повернулся язык отказать. В самом деле, было бы очень неразумно после долгих стараний оставить приключение в разгаре. И нам пришлось заняться спасением рассудительной девочки.

Однако, уже принимая первые меры, мы открыли, что у нас нет оружия, способного поразить гигантского хищника.

А он между тем настигал отличницу, хотя у Маши был третий спортивный разряд и девочка плавала всеми существующими на свете стилями, и, когда уже казалось, что все потеряно и Маше придется прервать свой сон, я вспомнил о пачке антибиотиков, которая всегда находилась в моих карманах среди прочих неожиданных предметов, крайне необходимых во время бедствия.

Я сунул руку в карман и уже нащупал лекарство, но в это время меня опередил Аркадий. Грозно рыкнув, он перепрыгнул через борт и вцепился клыками в загривок вируса, который уже протянул свои инфекционные щупальца к Машиной пятке.

Вирус издал ужасный вопль и заметался по океану, пытаясь сбросить с себя седока. Но пес держался за его загривок, словно заправский ковбой, пока хищник не сбежал в морские глубины.

После этого Маша подобрала собаку, и мы втащили своих товарищей на борт фелюги.

— Ну теперь-то никто не скажет, будто я до сих пор не видел живую мышь, сообщил спаниель и шумно отряхнулся от воды.

— Я должен вас разочаровать, дорогой Аркадий: Если вы до сих пор не видели живых мышей, то ничего не изменилось и сегодня, — сказал я с мягкой улыбкой.

— Здрасте! А это кто, по-вашему, был? — возмутился пес.

— Вирус! — сказал я. — Зверь пострашней мышей. В Англии в прошлом году из-за эпидемии гриппа из строя вышли тысячи людей. А уж кошек и собак никто не считал. Некогда было!

— Не может быть?! — воскликнул Аркадий.

И попытался упасть в обморок, но ему помешало крепкое здоровье.

Он предпринял еще две попытки лишиться чувства, и все равно у него ничего не вышло.

— А все случилось потому, что я в этой кутерьме опять уронил очки. Иначе бы меня ничто не заставило броситься в эту драку, — сердито пробормотал Аркадий, пытаясь скрыть свое смущение.

И все же мои антибиотики нашли себе применение. Пока экипаж фелюги поднимал Машу и собаку на борт, гонконгское чудовище вернулось, приведя с собой целую орду своих сородичей. Но мы растворили в воде мой антибиотик, и вирусы тут же погибли.

Пока наша экспедиция спасала Машу, в кабинете появилось новое действующее лицо. Покончив со страшным врагом и вернувшись к своему главному делу, мы увидели пожилого мужчину с гривой седых волос. Эта грива была так велика, что нам поначалу показалось, будто потолок над нами затянут кучевыми облаками. А под облаками, точно два ясных неба, синели добрые глаза этого человека.

— Я же запретил подходить к микроскопу! — напустился ученый на своего старшего сына.

— А я и не хотел. Но там, папа, такое!.. Такое!.. Что я прямо-таки был обязан туда посмотреть, — не моргнув, солгал подросток.

— Ну и врунишка, — осуждающе пробормотал Пыпин.

— И что ты мог увидеть? На стекле под линзой ничего нет, — удивился мужчина, но, заглянув в окуляр микроскопа, воскликнул:

— Батюшки, это же люди!

Мы приветственно помахали ученому. Потом выловили из воды транспаранты и показали хозяину кабинета. Буквы размокли, слегка подтекли, но ученому удалось расшифровать оба текста.

— Извините нас, пожалуйста, — сказал ученый с самым искренним сожалением… — Мы, конечно, не предполагали, что волчок может на самом деле оказаться целой Вселенной. И тем не менее нам нельзя было полагаться только на старшего сына. Мы надеялись, что он присмотрит за Петей, и вот к чему это привело. Моя супруга, видите ли, певица. Все время гастроли, гастроли… У меня с утра до вечера институт… Мы и тебя проглядели, сынок, — грустно признался он подростку. — А ты и сам превратился в своенравного распущенного мальчишку, стал учить своего младшего брата нехорошим поступкам. И вот из-за вас чуть не погибли миллионы самобытных цивилизаций.

— Я же об этом не знал. Я никому не хотел плохого, — расстроился подросток.

После этого биолог пообещал, что и волчок и другие Петины игрушки будут целы, и предложил обменяться информацией.

Я охотно ответил согласием.

Но поначалу наша беседа столкнулась с большими затруднениями, потому что мой голос был неуловим для толстой барабанной перепонки ученого. Все же я и тут нашел выход из положения, став с помощью взгляда посылать своему собеседнику знаки морзе. Продолжительный взгляд — тире. Взгляд короткий точки. И вскоре мы толковали с ним, забыв о необычайных условиях, в которых проходила научная конференция, о том, что я и мои друзья стоим на борту слегка покачивающейся фелюги, а биолог смотрит на нас через сложную оптику своего микроскопа.

Но в конце концов наступила минута прощания. Мы расстались с легкой печалью, потому что успели привязаться друг к другу.

— Я обращусь через газету ко всем нашим ребятам, попрошу, чтобы после этого случая они берегли свои игрушки, — пообещал биолог.

Он символически пожал каждому члену нашего экипажа руку и даже мысленно почесал за ухом у пса.

Распрощавшись с биологом, мы поплыли к своему мыслелету, который терпеливо лежал на волнах, и перебрались на его борт.

Я сел за пульт и начал мыслить, вначале медленно, а потом все быстрей и мощней. «Перепелкино-3» поднялся над водой и, описав под линзой микроскопа прощальный круг, полетел в детскую комнату.

Пересекая пространство Петиной комнаты, мы увидели, что мальчик с помощью старшего брата аккуратно сложил все игрушки в специальный шкаф. И лишь наш волчок, как и прежде, вращался посреди пола.

Я направил корабль к сверкающему ободку экватора, сделанному из нержавеющей стали. Однако центробежная сила, еще недавно выбросившая нас из волчка на тахту, помешала нам вернуться в родную Вселенную. Мыслелет бился носом о поверхность волчка, но центробежная сила каждый раз отталкивала его назад.

И когда мои друзья уже начали терять надежду на возвращение домой, мне вновь отчаянно повезло. Меня осенило! Я развернул корабль и повел вокруг волчка в сторону его вращения. Мощные мысли рождались в моей голове одна за другой, разгоняя наш мыслелет. И когда наконец его скорость сравнялась со скоростью вращения волчка, он без всяких препятствий, боком-боком, вошел в родную Вселенную. Теперь мы были дома!

ГЛАВА XIV, в которой мне и Пыпину приходится решать очень важный вопрос