– А опоздали-то почему?
– Так, юноша! Не слишком громко? – цыкаю я, и он сразу начинает спускать на тормозах:
– Пошутить нельзя… я же просто так спросил, еще есть время…
– Вот и потеряйся пока.
– А вы что с волосами собираетесь делать?
– Не знаю еще… может, посоветуешь? – Я разворачиваюсь от зеркала, и Славик убирает с моего лица челку:
– Вот так не хотите – гелем назад, а остальное оставить, как есть? И вот сюда, слева, прицепить розу? Классно будет – красное на черном…
Я смотрю в зеркало и соглашаюсь. Через пятнадцать минут все готово – макияж, прическа, я… Идем разминаться, и Славик неожиданно решает танцевать не во фраке, как положено по стандарту, а в латинской черной рубахе. Мне идея как-то не очень нравится – танго в рубахе напоминает мне аргентинский притон, а во фраке все-таки нечто более цивилизованное. Но Вячеслав уже все решил, бежит переодеваться. Я аккуратно, чтобы не помять платье, присаживаюсь на краешек стула. Смотрю в зеркало: ох, я сегодня что-то нереально хороша… Только слишком ярко накрашена, но по-другому нельзя – лицо должно быть видно со сцены. Ничего, потом умоюсь и накрашусь заново.
В клубе сегодня дурдом: семинар проходит, приехал московский специалист, кругом пары, одни занимаются, другие уже закончили – отдыхают в ожидании групповых. И тут еще мы со Славиком в костюмах…
– Вы только на сцене не волнуйтесь, Лариса Валентиновна. – Славик расстегивает рубаху до пупка, разглядывает себя в зеркале.
– Спятил, болезный? Я танцевала, когда тебя еще в проекте не было! И он меня учить будет! – Я возмущенно фыркаю и встаю со стула.
Славик ловит меня за руку и быстро начинает двигаться по залу, изображая страстного мачо.
– Вы такая стали обидчивая… даже странно. Раньше всегда еще и над нами шутили, а сейчас…
А сейчас мне как-то не до шуток… В моей жизни что-то рухнуло, и то, что я сейчас танцую тут с тобой, вместо того чтобы резать вены, – уже удача!
Старший тренер спускается из кабинета и орет не своим голосом:
– Да вы одурели, что ли?! Почему еще тут?! Вам через три минуты выходить!
– Ой, я тебя прошу, не кричи! – морщусь я и беру Славика под руку. – Идем, кавалер.
Выступаем нормально, зал ревет – ну, танго всегда смотрится эффектно. У меня по спине от напряжения течет струйка пота, лоб тоже влажный, и руки… Что-то я разнервничалась… Славик пользуется ситуацией и тем, что я растерялась, наклоняется и целует меня в щеку. Я дергаюсь:
– Это что еще?!
– Ну, так положено – после выступления! – находится моментально молодой наглец.
– Больше не пробуй даже.
– А то что? – с любопытством спрашивает он, заглядывая мне в глаза.
– Отвали, Славик!
Я вырываю руку и почти бегом направляюсь в кабинет.
Семинар заканчивается поздно, и я остаюсь на вечеринку. Так принято – в первый день семинара скромно отмечать. Я чувствую себя в этой компании совершенно раскованно, хотя все моложе меня, пусть не намного, но моложе. Однако танцы – это такая стихия, где возраст не имеет определяющего значения.
Славик, естественно, занял себе местечко рядом со мной, сидит, тесно прижавшись бедром к моему бедру. Ухаживает за мной, смотрит с обожанием, причем завуалированно так, чтобы никто не догадался. Замучил…
– Могу вам сказать, Лариса Валентиновна, что вы прекрасно смотритесь, – сообщает московский тренер, чокаясь со мной коньяком. – Не знал бы, сколько вам лет, не подумал бы ни за что.
– Вы мне льстите, Игорь, но это приятно. Кроме того, у меня изумительный учитель и партнер, – я уже поднабралась слегка, поэтому позволяю себе пространные намеки. Славик смущенно опускает глазки, в которых я успеваю заметить огонек торжества: ну а как же, я призналась в том, что он хорош, вслух! Правда, я имела в виду только танцы…
– А что больше нравится? В смысле – стандарт, латина?
– Аргентинское танго. Я старовата для латины, если честно.
– У нас Лариса Валентиновна такая кокетка, – вполголоса замечает Славик, осторожно перемещая свою руку на мою. – Она танцует все, но кайф ловит реально только от танго. Ну, еще от пасодобля иногда.
– Это ты загнул. – Я вытаскиваю руку. – Пасодобль мне дается с большим трудом, ты разве не помнишь? Во мне совершенно нет страсти, Славик…
Он наклоняется к моему уху и шепчет, пользуясь тем, что все отвлеклись:
– Это же неправда…
– Славик… Напился – веди себя прилично!
– Я не напился еще…
– Вот и остановись на этом.
В итоге напилась я, как, впрочем, и все. Мы со Славиком оказались почему-то в зале, сидели на полу и разговаривали. Он вдруг развернул меня к себе и зашептал прямо в лицо, неожиданно перейдя на «ты»:
– Знаешь, о чем я все время думаю?
– Славик, заткнись, а? Мне это неинтересно…
– Неправда… – вдруг шепчет он, наклоняясь к моему лицу. – Тебе интересно – знаешь, почему? Потому что ты сама об этом все знаешь… ведь правда? Ну, скажи…
– Что тебе сказать?
– То, что ты все об этом знаешь… я чувствую… От тебя такая энергия идет, что мне даже страшно. Лора… давай об этом поговорим, а? Пожалуйста…
– Прекрати свои инсинуации, я тебя очень прошу. О чем нам с тобой говорить?
– Лора… ну пожалуйста…
– Славик!
– Ты боишься сделать мне больно? – У него в глазенках такая тоска, что я даже пьяным организмом ее чувствую. – Так я тебе скажу – от тебя я все, что угодно, приму. Мне так хочется почувствовать тебя – я ведь знаю, какая ты на самом деле страстная женщина…
– Славик, ты дурак? – Я возмущенно смотрю на него и пытаюсь отнять руку, но он так крепко вцепился в нее, что не вырвешь.
– Лора… я ведь вижу, ты тоже хочешь этого! Ну, признайся… я буду очень послушным, клянусь, я все сделаю, что ты скажешь…
Мне становится смешно, так смешно, что я даже не сдерживаюсь и заливаюсь во все горло. В пустом темном зале мой смех звучит в пять раз сильнее, и Славик обижается:
– Почему ты смеешься? Я тебе не нравлюсь?
– Господииии! Ты такой ребенок, Славик… мне даже страшно, ей-богу. Ну, посуди сам: я – взрослая тетка, у меня могли быть дети чуть моложе тебя… и ты предлагаешь мне – что? А кстати – что именно?
– Я хочу тебя. Ты так давно мне нравишься, Лора… Я все сделаю – только скажи…
– Тогда отвали от меня – и считай, что это приказ!
Он ложится на живот и ползет к моим вытянутым ногам, осторожно снимает туфлю и начинает целовать ступню. Я злюсь так, что, кажется, сейчас просто взорвусь – ну что за идиотский щенок?! Никакого понятия…