— Эндрю? Эндрю Боллинджер? — Кастл нервничал. Некое беспокойство внушал сам факт, что президент звонит по прямой линии гражданскому лицу, пусть даже речь и шла о старом друге.
Через мгновение мужской голос ответил:
— Бог мой, Роджер! Роджер, это ты? Что случилось?
— Браво! — воскликнул президент. — Здорово, что ты до сих пор помнишь своих однокашников!
— Еще бы не помнить! Я вижу тебя каждый день в новостях, — слегка натянуто рассмеялся Эндрю. — Сколько мы с тобой не общались? Четыре года? Или пять?..
— В любом случае очень давно. И мне действительно очень жаль, Энди.
— Скажи, чем я могу быть полезен своему президенту? Вопрос национальной безопасности?
Эндрю всегда любил пошутить. Он просиживал большую часть времени один перед компьютером и поэтому старался скрасить минуты, уделяемые «человеческому общению», изрядной дозой юмора.
— Тебе судить. Мне нужно кое-что у тебя выяснить.
— Валяй, президент! Наверное, что-то очень важное, раз ты звонишь лично.
— Именно так. Ты помнишь Белого Медведя?
Собеседник на мгновение замолчал.
— Белый Медведь? Вождь хопи?
— Он самый.
— Ну конечно я его помню! Особенно после того сюрреалистического похода втроем в его резервацию. Ты хочешь сказать мне, что он воскрес? Потому что он давно умер, ведь так?
— Да. Много лет назад. Однако я хотел бы просить тебя вместе со мной вспомнить о той экскурсии. Согласен?
Как можно было забыть о том солнечном весеннем дне, который они провели в местах к югу от Карлсбада в поисках столь нелепой вещи, как говорящий камень!
Белый Медведь назначил им встречу ровно в пять на перекрестке национальной трассы 62 и шоссе 285, близ мексиканской границы, с тем чтобы продемонстрировать самую заветную реликвию своего племени. Занимавший тогда еще пост губернатора Роджер Кастл принял приглашение с единственным условием: его будет сопровождать доверенный человек из числа ученых, способный оценить увиденное. Если политическая карьера его чему-то и научила, то это привычке всегда полагаться на мнение эксперта. Специалисты — это лучшая гарантия политического долголетия. Это единственные люди, которые, с одной стороны, могут уберечь от роковых ошибок в глазах избирателей, а с другой — лучше всех подходят на роль козлов отпущения, если что-то пошло не так.
Старый хопи не возражал, однако в рамках разумной компенсации счел возможным попросить об одном одолжении: губернатору и его спутнику предлагалось проследовать до места с завязанными глазами и не обсуждать то, что предстанет их взору, ни с кем из посторонних. Ни до того, ни после.
Он согласился.
Поскольку наступил март — период, когда из-за пасхальных каникул все государственные учреждения работали вполсилы, — Кастл и Боллинджер решили отдать себя в руки хопи. Тринадцатого числа, в понедельник, губернатор оставил лаконичную записку в своем рабочем календаре, указав лишь место, где его следует забрать, и полушутливое сообщение своему помощнику, предписывающую известить Национальную гвардию, если в течение двадцати четырех часов от него не поступит никаких известий.
К счастью, эти предосторожности оказались излишни. Возникло бы множество проблем с определением их местонахождения, поскольку они три раза меняли транспорт и большую часть пути передвигались по частным дорогам, удаленным от основных автомагистралей, при этом ни разу не расплатившись кредитной картой. Вначале они ехали на черном седане, потом на грузовичке, а затем старый, но крепкий внедорожник долго вез их практически по чистому полю. Белый Медведь и его люди постоянно напоминали им, что они не должны видеть, куда направляются. «Это священное место. Белые люди не являются здесь желанными гостями», — твердили они. Роджер и Эндрю не спорили. Тем более что к тому моменту, когда их высадили в укромном месте, где хранился говорящий камень, они уже столько раз поворачивали, что и за миллион лет не смогли бы отметить на карте эту точку.
Казалось, они находились в каком-то подобии шахты. Темный прохладный грот, освещенный электрической лампой, вел в большой зал.
— Вам нечего бояться, — произнес Белый Медведь, угадывая их опасения.
— А этот ваш камень… — прошептал губернатор недоверчиво, — он здесь?
— Да, сэр, — ответил вождь гордо, — он перед вами.
Один из сопровождавших его людей осветил фонарем нечто, блеснувшее в метре от них.
Это было кусок стекловидного вещества размером с четверть доллара, с неровными краями и без отчетливых вкраплений. Минерал тускло мерцал, как обсидиан, и казалось, его только что выломали из цельного кристалла. К примеру, из опалового кремния. Он даже не был защищен футляром. Фактически индейцы просто положили его на сухие листья в центре этого природного амфитеатра. Боллинджера и Кастла поразило присутствие пяти молодых людей, окружавших реликвию. Они пребывали в неподвижности, такой глубокой, что казались статуями. Упершись лбом в землю в паре дюймов от камня, они издавали монотонное, едва слышимое пение.
— Что делают эти люди? — спросил заинтригованный астрофизик.
Белый Медведь сделал им знак приблизиться. Подойдя ближе, гости изумились еще больше. Пели не юноши. Пела скала! Как объяснил старик, эта мелодия действовала как волна, возникающая неведомым образом с равными интервалами.
— Это юноши, обладающие особым даром, мистер Боллинджер, — объяснил Белый Медведь. — Они только слушают камень. Если мелодия претерпит хоть малейшее изменение, они сразу же поставят меня в известность.
Эндрю был ошарашен. «Природа не может вести себя подобным образом», — подумал он.
— Ну, теперь вы верите мне, губернатор? — Белый Медведь лучился довольством. — Камень уже больше недели говорит с нами.
«Говорит с ними?»
Астрофизик с любопытством подошел к этому обломку стекла, раздвинул слушавших камень юношей и осторожно дотронулся до его поверхности. Затем с одобрения индейского вождя поднес его к губам. Никто не возражал, и даже сама эта штука, продолжавшая «петь», не обращая внимания на его присутствие. Хопи позволили гостям брать камень в руки, взвешивать его, обмерять и даже подносить к лицу или стучать по нему костяшками пальцев. Этот осмотр — порой слегка грубоватый — длился почти полчаса. И за все это время гудение не прекращалось ни на секунду. Сколько бы они ни вертели и ни крутили камень, ничто не давало повода предположить, что перед ними находится нечто отличное от цельного куска инертной материи. Это никак не могло быть прибором. Оно не располагало ни источником питания, ни акустическими приспособлениями. Оно не было ни грибом, ни куском металла, ни чем-то иным, способным подавать сигнал. И тем не менее оно это делало.
Сидя рядом с достопочтенным Белым Медведем, уже покинув тайник, они довольно долгое время обсуждали увиденное. Беседа растянулась, она длилась почти два часа, породив больше вопросов, чем ответов.