Ив подняла на него глаза в надежде, что он не лжет.
— Правда?
— Да. — Талос медленно улыбнулся, и его лицо стало таким красивым, что у нее перехватило дыхание. Он наклонился и погладил ее по щеке. — Я никогда не видел тебя такой ослепительной.
Она выдохнула. До этого момента она не понимала, насколько ее беспокоило то, как он отреагирует. Она подстриглась. Избавилась от тесного короткого платья и высоченных шпилек. С чего она взяла, что он одобрит это? Что не передумает быть с ней?
Его горячий страстный взгляд был ответом на эти вопросы: да, он одобрил, и да, он не передумал.
Он хотел быть с ней, настоящей. Без всех этих вульгарных штучек.
— А сейчас, — сказал Талос, улыбаясь еще шире, — давай сделаем то, ради чего мы сюда приехали.
Остаток дня они изучали красоты Венеции, гуляя под средневековыми сводами Калье-дель-Парадисо, обедая на открытой террасе отеля «Киприани».
Вечером небо затянули тучи, подчеркивая непостоянство осенней погоды. Но Ив едва заметила, что итальянское солнце скрылось. Прогуливаясь вдоль каналов, таких же серых, как и тяжело нависающее небо, она ощущала тепло и довольство. Талос улыбался ей, его темные глаза, в которых, казалось, тлели маленькие угольки, согревали ее, они смеялись и болтали, спускаясь по тропинкам через зеленый парк Жиардини.
Талос купил ей ярко-оранжевую розу в цветочной лавке на улице. Когда он тихо сказал о том, как она красива и как он хочет жениться на ней, Ив просияла от счастья. Откуда-то издалека доносились грустные, жалобные крики чаек, парящих в тяжелых облаках.
С наступлением вечера закапал дождь. Боязливые туристы разбежались от холодного ветра, но Ив никогда прежде не чувствовала себя такой согретой и счастливой.
Ив не хотела, чтобы день заканчивался. Она смотрела на руку Талоса в своей. Он был так внимателен к ней. Так романтичен и нежен.
Она постоянно чувствовала на себе его взгляд и, даже оборачиваясь, ловила его. Он не трогал ее, но она ощущала его близость, словно между ними пробегал электрический ток. Словно жаром полыхающего огня обдавало ее тело.
Когда дождь усилился, Талос потянул Ив к изысканной готической двери роскошного палаццо и, к ее удивлению, постучал.
— Что мы здесь делаем? — робко спросила она.
— Увидишь.
Экономка впустила их внутрь, с сожалением сообщив, произнося английские слова с сильным акцентом, что друзья Талоса, маркиз с женой, уехали в отпуск. Но когда он с самой очаровательной улыбкой раздраженно попросил взглянуть на танцевальный зал, она не смогла отказать.
Да и кто смог бы, подумала Ив.
Экономка оставила их наедине в огромном позолоченном бальном зале, декорированном лепниной, под средневековыми брусьями из розового дерева, и Ив не могла прийти в себя от величия и красоты зала. Разглядывая его, она прошла половину широкой лестницы.
— Здесь я впервые увидел тебя, — тихо сказал Талос, подойдя к ней сзади.
Она повернулась к нему:
— Здесь?
— На благотворительном балу в начале июня.
Лучи закатного солнца вдруг проникли сквозь высокие окна палаццо, отбросив на мраморный пол готический узор розовых изразцов фасада. Ив представила, как давным-давно средневековые пираты разграбляли сокровища замков Серениссимы.
— До того дня, — говорил Талос, глядя на солнечные лучи, пробивавшиеся через витражи, — я только смеялся над слухами о тебе. Ни одна женщина не может быть так красива, надменно заявлял я. Никто не может быть настолько обворожителен. — Его темные глаза прожигали ее насквозь. Он тихо добавил: — А потом мы встретились.
Талос казался ей темным корсаром, которого она нарисовала в своих грезах, берберским пиратом, пришедшим разграбить средневековый город — забрать желанное и сжечь все остальное.
Ив прикрыла глаза. Как она могла удостоиться такого имиджа — жестокой, бессердечной женщины? Почему пошла такая молва?
— Я увидел тебя, когда ты спускалась по этим ступеням, одетая в длинное красное платье, — приглушенно сказал Талос. — Ты шла под руку с одним из моих главных соперников по бизнесу, но я точно знал, что отобью тебя у него. — Он медленно приблизился к ней. — Я бы забрал тебя из рук самого дьявола. Ты заставила меня целую неделю охотиться за тобой по всей Венеции, прежде чем наконец сдалась и согласилась уехать со мной в Афины. Где я и обнаружил, к своему удивлению, что ты девственница. — Он пристально посмотрел на Ив, и ее тело захлестнула горячая волна страсти. — Впервые в жизни я не охладел к женщине после близости, а проникся еще большим желанием. Чем дольше я владел тобой, тем сильнее хотел тебя.
Талос уже почти коснулся ее губами, но неожиданно остановился, и лицо его ожесточилось. Он отстранился, и его взгляд потух.
— Пошли. Мы тут уже все посмотрели, — сказал он.
Поблагодарив экономку, они вышли из палаццо. Небо подернулось тяжелыми тучами, и над их отношениями нависли такие же тучи, готовые разразиться бурей, не имевшей ничего общего с любовной страстью.
Они поднялись на изящный крытый мост через Гранд-канал. Снаружи завывал холодный, сырой ветер. Мост на мгновение оказался пуст, и Талос наконец повернулся к Ив.
Его темные глаза горели.
Он обнял ее, и легкая дрожь одновременно страха и желания пробежала по ее телу. Она ощущала на коже прикосновение его пальцев, чувствовала крепость его мускулистого тела. Ее желание росло, сжимаясь кольцами внизу живота.
— Здесь, — сказал он хрипло, — я впервые, поцеловал тебя.
Он склонился к ней, коснувшись рукой ее затылка. Убрав завитки ее волос с щеки, он взял в ладони ее лицо. Глядя на Талоса, Ив различала мельчайшие его черты. На подбородке уже появилась темная щетина, несмотря на то что он брился несколько часов назад. Ей казалось, что у него черные глаза, но теперь она увидела, что на самом деле они темно-коричневые, с медово-золотыми искорками.
— И здесь я поцелую тебя сейчас, — тихо сказал он, склоняя голову.
Ив вздрогнула, сердце затрепетало в ее груди, как крылышки напуганной колибри. Она так хотела, чтобы он поцеловал ее, — и в то же время что-то вынуждало ее спасаться бегством!
Но на этот раз он держал ее крепко. Он не позволил бы ей сбежать.
Ив испытала такое чувство, словно ни разу раньше не целовалась. Его губы сначала нежно коснулись ее рта. Потом он стал раззадоривать ее языком.
Страсть и жажда охватили ее, подобно пламени. И она забыла о том, что намеревалась сбежать. Она не смогла устоять. И не захотела.
Его поцелуй стал требовательнее, чувственнее. Теперь он уже не соблазнял и не прельщал, а требовал и брал. Он так тесно прижался к ней, что она уже не ощущала границы между их телами.
Этот поцелуй пробудил в ней неведомые ранее чувства. Те чувства, которые он должен был пробудить.