— Тесак учит меня управлять вертолетом, — гордо заявляет он.
При мысли о том, что Роланд однажды окажется за штурвалом, у Коннора по спине бегут мурашки, но многие ребята завидуют новоиспеченному помощнику пилота. Возраст придает ему авторитетности, а умение ловко манипулировать людьми помогает создать постоянно растущее сообщество, состоящее из тех, кто готов подчиняться из страха или из уважения. В таких ребятах на Кладбище недостатка нет, и влияние Роланда растет день ото дня.
К сожалению, умение манипулировать людьми не входит в список сильных сторон Коннора. Даже в команде механиков он остается человеком-загадкой. Коллеги знают, что к нему лучше не приставать, потому что он легко раздражается и не переносит идиотов. И все же Коннора любят и не хотят видеть на его месте никого другого.
— Люди относятся к тебе хорошо, потому что видят в тебе справедливого человека, — объясняет ему Хайден. — Даже когда ты впадаешь в ярость.
Коннор смеется над этим объяснением. Кто? Он? Справедливый человек? В его жизни было немало людей, считавших его полным ублюдком. С другой стороны, он меняется. Стал реже драться. Может, потому, что на Кладбище личное пространство по сравнению с ангаром существенно расширилось. А может, потому, что он достаточно поработал над собой и научился держать эмоции в узде. Во многом он обязан этим Рисе, потому что каждый раз, когда ему удается заставить себя подумать, прежде чем действовать, он слышит внутри себя ее голос, призывающий его не горячиться. Ему хочется поделиться этим наблюдением с девушкой, но она постоянно занята — дел в медицинском отряде хватает. Кроме того, неудобно просто так подойти к кому-то и сказать: «Я стал лучше, потому что постоянно слышу твой голос в голове».
Роланд, похоже, тоже по-прежнему неравнодушен к Рисе, и это беспокоит Коннора. Раньше Риса была для него лишь инструментом, при помощи которого он провоцировал Коннора на открытое противостояние, но теперь, похоже, он видит в ней нечто вроде приза.
— Надеюсь, ты в него не влюблена? — спрашивает однажды Коннор Рису в один из редких моментов, когда им удается остаться наедине.
— Будем считать, что я этого не слышала, — отвечает Риса с отвращением. Однако у Коннора есть причины задавать такие вопросы.
— В первую ночь, когда мы сюда приехали, он предложил тебе одеяло и ты не стала отказываться, — говорит он.
— Потому что знала, что ему будет холодно.
— И когда он предлагает тебе еду, ты тоже не отказываешься.
— Потому что это значит, что он останется голодным.
В словах Рисы, как всегда, прослеживается железная логика. Коннор поражается тому, что она способна оставить в стороне все эмоции и быть такой же расчетливой, как Роланд, сражаясь с ним на его же поле. Для Коннора это еще один повод для восхищения.
* * *
«Вызов на работу!»
Это случается примерно раз в неделю. В случае поступления вызова все жители Кладбища собираются под огромным навесом — единственной постройкой, не являющейся частью самолета, зато достаточно большой, чтобы под ее крышей могли уместиться все четыреста двадцать три беглеца. Вызов на работу.
Шанс проникнуть в общество и стать его частью. Что-то в этом роде. Адмирал никогда не приходит на встречи по поводу вызовов, но под навесом, как, впрочем, и в других местах Кладбища, установлена камера наблюдения, и всем понятно, что он следит за происходящим. Неизвестно, контролирует ли он все камеры лично и насколько часто, но каждому ясно, что теоретически Адмирал может видеть все, что происходит на Кладбище. Коннору Адмирал и так не слишком понравился в день приезда, а заметив вскоре установленные повсюду камеры, он и вовсе перестал испытывать к нему симпатию. Так и пошло: каждый день находится какой-нибудь новый повод ненавидеть этого человека.
Председательствует на собрании уже знакомый Коннору Мегафон. В руках у него планшет.
— Заказчику из Орегона требуется команда из пяти человек для расчистки нескольких акров земли в лесу, — объявляет он. — Обещан полный пансион плюс обучение работе с необходимой в данном деле техникой и инструментами. Работа займет несколько месяцев, после чего вы получите удостоверения личности, согласно которым членам команды будет по восемнадцать лет.
О зарплате Мегафон ничего не говорит, потому что ее не будет. Деньги получит Адмирал. Он продает труд своих воспитанников.
— Есть желающие?
Желающие есть всегда. В воздух поднимается не менее десятка рук. Как правило, такие предложения охотнее других принимают те, кому уже исполнилось шестнадцать. Семнадцатилетним уже недалеко до совершеннолетия, а значит, игра не стоит свеч — до восемнадцатого дня рождения можно дожить и на Кладбище. Тех же, кто помоложе, как правило, отпугивает перспектива отправиться бог знает куда.
— Отлично. Я доложу Адмиралу после собрания. Он примет решение, кто поедет.
Эти мероприятия бесят Коннора. Он никогда не поднимает руку, даже если предлагают работу, на которую он не прочь отправиться.
— Адмирал нас использует, — говорит он окружающим ребятам. — Неужели вы этого не видите?
Обычно слушатели лишь пожимают плечами в ответ, но рядом, как правило, оказывается Хайден, у которого никогда не пропадает желание поделиться очередной порцией своей странноватой мудрости.
— Пусть уж кто-нибудь использует меня целиком, чем по частям, — говорит он.
Мегафон заглядывает в прикрепленный к планшету список и снова берет в руки свою машинку для усиления голоса.
— Уборка домов, — возвещает он. — Нужны три человека, предпочтительно девушки. Удостоверений личности не будет, но место тихое, спокойное, на отшибе, а значит, вам не придется иметь дело с инспекторами по делам несовершеннолетних до восемнадцати лет.
Коннору даже смотреть противно.
— Скажи мне, что никто не поднял руки, — просит он Хайдена.
— Шесть рук, девушки, семнадцатилетние, я полагаю, — отвечает он. — Наверное, никто не хочет работать горничной или уборщицей больше года.
— Это не убежище, а рынок рабов. Неужели никто этого не видит?
— Почему ты думаешь, что не видит? Все видят. Просто рабство кажется не такой уж плохой долей по сравнению с заготовительным лагерем. Из двух зол выбирают меньшее.
— Я не понимаю, с какой стати вообще появился такой выбор?
Собрание окончено, и Коннор собирается уходить, однако кто-то кладет ему руку на плечо. Оборачиваясь, он надеется увидеть друга, но это не так. За плечо его держит Роланд. Коннор настолько удивлен, что в течение нескольких секунд даже не знает, как реагировать.
— Что нужно? — спрашивает он наконец.
— Поговорить.
— Тебе не пора мыть вертолет?
Роланд отвечает ему добросердечной улыбкой:
— Я его уже не так часто мою. Тесак решил, что пора меня сделать вторым пилотом. Неофициально конечно же.