Парень с руками, которые казались слишком большими по сравнению с телом, освободил узника из сети. С его губы лихо свисала навеки прилипшая к ней сигарета. Он грубо схватил мальчика за руку и потащил через поле к стоявшему под парами поезду.
— Чей это поезд? — спросил мальчик, чувствуя, как в душе поднимается паника. — Что со мной будет?
— Не задавай дурацких вопросов, — посоветовал парень с большими руками. — А то быстро у меня под землю отправишься. Мне это раз плюнуть, вот тебе мое слово.
Оказавшись возле поезда, грубиян подтолкнул мальчика к ступенькам, ведущим в тамбур салона-вагона.
Оказавшись внутри, бедняга сразу же ощутил запах, от которого волосы поднялись бы дыбом, будь мальчик жив.
— О нет! Нет!
Нет спора, волнующий аромат шоколада был прекрасен, но он мог означать только одно: ужасные слухи оказались правдой. Мальчик чувствовал себя так, словно только что услышал смертный приговор.
В конце вагона виднелась смутная фигура в белой рубашке и галстуке. Лицо существа покрывали бурые пятна. Субстанцией схожего цвета был испачкан красный ковер и бархатные кресла.
— Не бойся, — сказал Шоколадный людоед.
Именно так и говорят чудовища в сказках, подумал мальчик. На самом деле не бояться их просто невозможно.
Сквозь окна вагона били лучи солнца, мешая мальчику как следует разглядеть лицо Людоеда. Но вот он встал и вышел на свет, и мальчик увидел его.
На первый взгляд казалось, что чудовище засунуло морду в ведро с горячим шоколадом, хотя, возможно, он сочился прямо из головы — сквозь поры кожи. Даже левый глаз у него был цвета шоколада. Правая сторона лица была еще удивительней — она совершенно не напоминала морду чудовища. Лицо как лицо, как у многих других пятнадцатилетних мальчишек.
— Отпусти меня, — взмолился испуганный мальчик. — Я сделаю все, что хочешь, только отпусти.
— Отпущу, — согласился Шоколадный людоед. — Даже больше, я покажу тебе, куда нужно идти.
Эти слова испугали мальчика, и он стал с ужасом ждать, когда под его ногами разверзнется бездонная пропасть. Но ничего подобного не случилось.
— Как тебя зовут? — спросил Людоед. Этого мальчик уже давно не знал.
— Меня… Я…
Шоколадный людоед кивнул.
— Ты не помнишь. Это нормально, — сказал он, протягивая руку для пожатия. — Меня зовут Ник.
Мальчик посмотрел на руку чудовища, не зная, как поступить. Правая рука Людоеда была чище, чем левая, испачканная шоколадом по локоть. Но и «чистая» рука была испещрена бурыми пятнами, вероятно, потому что Людоед то и дело трогал различные предметы, находившиеся в вагоне.
— В чем дело? Не ожидал, что у Шоколадного людоеда есть человеческое имя?
Чудовище улыбнулось, и с его щеки на испачканный ковер упала бурая капля. Большерукий малый, стоявший за спиной мальчика, двинул его кулаком в плечо.
— Пожми руку, будь паинькой!
Мальчик послушался и пожал руку Людоеда. Когда рукопожатие окончилось, мальчик обнаружил, что теперь и его рука испачкана шоколадом. Хотя ему было страшно до колик, мальчик подумал, что шоколад на руке выглядит еще привлекательней, чем попкорн.
Видимо, Людоед угадал его мысли и кивнул.
— Не стесняйся, оближи. Он настоящий, и на вкус такой же, как раньше, когда ты еще был живым.
Мальчик чувствовал, что в этом жесте таится какой-то подвох, к примеру, шоколад мог быть отравленным или что-нибудь еще хуже. Но соблазн был велик. Он поднес руку к губам и облизал пальцы.
Чудовище не обмануло — шоколад был настоящим и очень вкусным. Людоед указал на лицо рукой.
— Это очень неприятно — шоколад на лице. Единственное, что хотя бы как-то помогает смириться с этим, так это то, что я могу поделиться с другими.
— Да, и сегодня это молочный шоколад, — вставил большерукий. — У тебя, видать, хорошее настроение.
Людоед пожал плечами.
— Хорош тот день, когда удается спасти кого-то от Мэри.
Какое-то слишком дружелюбное чудовище, подумал мальчик. Он удивился бы меньше, если бы увидел разъяренного монстра. По крайней мере, была бы хоть какая-то ясность.
— Что ты со мной сделаешь? — спросил он.
— Да ничего не сделаю. Вопрос в том, что ты собираешься делать? — спросил в свою очередь Людоед, складывая руки на груди. — Когда ты попал сюда, у тебя была монета. Можешь припомнить, где она?
Мальчик пожал плечами.
— Был какой-то кусок металла, — сказал он. — Я его выкинул.
Шоколадный людоед нагнулся и пошарил в ржавом сером ведре.
— Хм… Похоже, я его нашел.
Он вытащил из ведра монетку и дал мальчику.
— Возьми, — сказал он.
Мальчик замешкался. Рукастый снова ткнул его кулаком в плечо.
Мальчик взял предложенную ему монету. Она была как две капли воды похожа на ту, что он выбросил, когда проснулся в Стране затерянных душ.
— Скажи, что ты чувствуешь?
— Тепло.
— Очень хорошо. Просто замечательно. У тебя есть выбор. Можешь зажать ее в кулаке или положить в карман, чтобы она дожидалась своего часа.
— А что будет, если зажать в кулаке?
— Честно? Не знаю. Хотел бы послушать, что ты думаешь.
Хотя мальчику не было так страшно с того самого дня, как он попал в Страну, он почувствовал, что в самой монете кроется какое-то утешение. От нее исходило приятное тепло, рождавшее в душе ощущение мира и покоя. Оно плавно текло по венам, переходя из руки во все остальные части тела. Исходившее от него призрачное сияние, как показалось мальчику, стало еще ярче.
Мальчик понял, что ничего другого уже не нужно. Он сжал кулак и почувствовал, что монета стала еще теплее. Спустя мгновение мир перед глазами распался на две части. Между ними зиял черный тоннель. Стены его были чернее сажи, а далеко впереди горел свет, яркий, как солнце. Ух ты, подумал мальчик, да это совсем не похоже на бездонную пропасть! Где-то он уже видел это. Да, вспомнил он, я видел это, когда…
— Джейсон! — крикнул он в экстазе. — Меня зовут Джейсон!
Людоед кивнул.
— Счастливого пути, Джейсон.
Мальчик хотел ответить Шоколадному людоеду, но, оглядевшись, понял, что тот остался далеко позади, а мимо с баснословной скоростью проносятся стены тоннеля. Он отправился туда, куда должен был попасть с самого начала.
В полутьме вагона сверкнула разноцветная радуга, воздух задрожал, как мираж над раскаленным шоссе, и мальчик исчез.
— Никогда не рассказывают, что видят, — пожаловался Джонни-О, щелкая костяшками огромных пальцев. — Хоть бы кто-нибудь поделился.