Взгляд его помрачнел.
— Теперь меня не удивляет, — сказал он изменившимся голосом, — что они так злятся на кардинала!
Ему послышался легкий шум со стороны двери. Он обернулся: дверь действительно приотворилась.
— Угодно вашему величеству принять господина де Ла Салюди? — спросил Шарпантье.
— Еще бы! — сказал король. — Все, что я узнаю, полно для меня интереса.
И с тем же почти конвульсивным смехом он добавил:
— А еще говорят, будто короли не знают, что у них делается! Правда, они узнают об этом последними, но в конце концов узнают, если хотят.
Затем, поскольку г-н де Ла Салюди остановился в дверях, король сказал:
— Проходите, проходите, Я жду вас, господин де Ла Салюди. Вам сказали, не правда ли, что я временно замещаю господина кардинала? Так что говорите со мной без всяких секретов, как говорили бы с ним.
— Но, государь, — отвечал де Ла Салюди, — при нынешнем положении дел я не знаю, следует ли мне повторять вам…
— Повторять мне что?
— Хвалу, возносимую в Италии человеку кем кажется, вы недовольны.
— Ах, кардинала восхваляют в Италии? И что же говорят о нем по ту сторону гор?
— Государь, они еще не знают, что господин кардинал больше не министр, и поздравляют ваше величество с тем, что у вас на службе крупнейший политический и военный гений нашего века. Взятие Ла-Рошели, о чем господин кардинал поручил мне сообщить герцогу Мантуанскому, венецианской Синьории и его святейшеству Урбану Восьмому было встречено с радостью в Мантуе, с воодушевлением в Венеции и с признательностью в Риме; точно так же задуманный вами поход в Италию, весьма напугав Карла Эммануила, ободрил всех других государей. Вот письма герцога Мантуанского, венецианского сената и его святейшества, выражающие большое доверие к гению кардинала; каждая из трех держав, заинтересованных в успехе вашего итальянского похода, государь, чтобы посильно содействовать ему, вручила мне векселя для своих банкиров на общую сумму полтора миллиона.
— И на чье имя выданы эти векселя?
— На имя господина кардинала, государь. Остается лишь индоссировать их и получить деньги: эти векселя оплачиваются по предъявлении.
Король взял векселя и внимательно рассмотрел их.
— Полтора миллиона, — сказал он, — и шесть миллионов, занятые им, — вот с чем мы начинаем войну. Все деньги исходят от этого человека, как от него исходит величие и слава Франции.
Тут у Людовика XIII мелькнула внезапная мысль. Он подошел к звонку и вызвал Шарпантье, позвонив два раза.
Шарпантье появился.
— Вы знаете, — спросил король, у кого господин кардинал занял шесть миллионов, чтобы покрыть первые военные расходы?
— Да, государь, у господина де Бюльона.
— И долго тот заставил себя упрашивать, прежде чем согласился?
— Наоборот, государь, он сам их предложил.
— Как это?
— Господин кардинал пожаловался, что армия маркиза дЮкзеля рассеялась из-за нехватки денег, присвоенных королевой-матерью, и съестных припасов, не поставленных маршалом де Креки. «Эта армия потеряна», — сказал его высокопреосвященство.
«Что ж, — отозвался господин де Бюльон, — надо набрать другую, только и всего».
«Но с чем?»
«Я дам вам денег на вербовку пятидесяти тысяч человек, да еще миллион золотом в придачу».
«Мне нужен не миллион, мне нужны шесть миллионов».
«Когда?»
«Как можно скорее».
«Сегодня вечером будет не поздно?»
Кардинал рассмеялся.
«Они что, у вас в кармане?» — спросил он.
«Нет, я держу их у Фьёбе, казначея королевской казны; я дам вам ордер к нему, и вы пошлете за ними».
«И каких гарантий вы потребуете, господин де Бюльон?» Господин де Бюльон встал и поклонился его высокопреосвященству.
«Вашего слова, монсеньер», — сказал он.
Кардинал расцеловал его. Господин де Бюльон написал несколько строк на листочке бумаги. Кардинал выразил ему свою признательность. Вот и все.
— Хорошо! Вы знаете, где находится господин де Бюльон?
Полагаю, в казначействе. Подождите.
Сен за бюро кардинала, король написал:
«Господин де Бюльон, мне для моих личных нужд необходима сумма в пятьдесят тысяч франков, которую я не хочу брать из денег, любезно одолженных Вами господину кардиналу. Соблаговолите выдать мне ее, если это возможно. Обязуюсь моим словом вернуть долг в течение месяца.
Благосклонный к Вам, Людовик».
Затем, обернувшись к Шарпантье, спросил:
— Беренген здесь?
— Да, государь.
— Передайте ему эту бумагу, пусть возьмет портшез, отправится к господину де Бюльону и дождется ответа.
Шарпантье взял бумагу и вышел, но почти тотчас же вернулся.
— В чем дело? — спросил король.
— Господин де Беренген отправился; но я хотел сказать вашему величеству, что здесь находится господин де Шарнасе, он прибыл из Западной Пруссии и привез господину кардиналу письмо от короля Густава Адольфа.
Людовик кивнул.
— Господин де Ла Салюди, — сказал он, — полагаю, больше нам нечего сказать друг другу.
— Конечно, государь; мне остается заверить вас в своем почтении и попросить позволения присовокупить к нему сожаления по поводу отставки господина де Ришелье: его ждали в Италии, на него рассчитывали, и долг верноподданного заставляет меня сказать вашему величеству, что я был бы счастливейшим из смертных, если бы вы мне позволили поклониться господину кардиналу, несмотря на его опалу.
— Я сделаю нечто лучшее, господин де Ла Салюди, — ответил король, — я сам предоставлю вам возможность с ним увидеться.
Де Ла Салюди поклонился.
— Вот векселя из Мантуи, Венеции и Рима; поезжайте в Шайо, засвидетельствуйте свое почтение господину кардиналу, передайте адресованные ему письма и попросите его индоссировать векселя; затем отправляйтесь от имени его высокопреосвященства к господину де Бюльону, чтобы он выдал вам деньги. Чтобы все это было быстрее, я разрешаю вам воспользоваться моей каретой, стоящей у дверей: чем скорее вы вернетесь, тем признательнее я вам буду за ваше рвение.
Де Ла Салюди поклонился и, не тратя ни секунды на вежливые формулы, направился исполнять приказания короля.
Шарпантье остался у двери.
— Я жду господина де Шарнасе, — сказал король.
Никогда ему не служили так быстро в Лувре, как это было у кардинала: едва изъявил он желание видеть г-на де Шарнасе, как г-н де Шарнасе стоял перед ним.