— Однако это не все.
— Что вам угодно еще? — спросил Гийом Куте.
— Мне нужны сведения о работах, которые ведутся на подступах к Сузскому проходу.
— Нет ничего проще — мой брат служит там землекопом.
— А где живет ваш брат?
— В Гравьере, как и я.
— Могу ли я съездить к вашему брату с запиской от вас?
— Почему бы ему не встретиться с вами здесь?
— Это возможно?
— Нет ничего проще: до Гравьера отсюда от силы полтора часа езды; мой кузен может отправиться туда верхом и привезти брата на той же лошади.
— Сколько лет вашему брату?
— Он на два-три года старше вашей светлости.
— Какого он роста?
— Такого же, как ваша светлость.
— Много ли жителей Гравьера заняты там на работах?
— Только мой брат.
— Вы полагаете, что он согласится оказать мне услугу?
— Когда брат узнает, что вы для меня сделали, он бросится ради вас в огонь.
— Хорошо, пошлите за ним; незачем говорить, что его ждет хорошее вознаграждение.
— Не стоит делать этого, ваша светлость: мой брат уже и так получил подарок.
— В таком случае, пусть наш хозяин привезет его. Будьте любезны, позовите его и оставьте нас наедине, чтобы он не сомневался, что это я просил его прийти.
— Я его пришлю.
Граф де Море вышел, и четверть часа спустя метр Жермен сел на лошадь и пустился в путь по дороге, ведущей в Гравьер.
Часом позже он вернулся в гостиницу «Золотой можжевельник» и привез с собой Мари Куте, брата Гийома Куте.
Мари Куте был молодой человек лет двадцати шести, на три-четыре года старше графа де Море, как говорил его брат; он был наделен мужественной красотой и силой, характерными для горцев; его открытое лицо свидетельствовало о чистом сердце, а стройная фигура, широкие плечи, мощные руки и крепкие ноги указывали на его недюжинную энергию.
Во время пути Жермен рассказал Мари о том, что случилось. Молодой человек узнал, что на его брата обрушилась лавина, но он сумел, падая, ухватиться за ель и был спасен проезжавшим мимо путешественником.
Однако Мари Куте не понимал, почему Гийом послал за ним, когда опасность уже миновала.
Тем не менее, он поспешил на зов, это говорило о том, что он считается с желаниями брата.
Приехав в гостиницу, молодой человек тотчас же поднялся в комнату Гийома Куте и беседовал с ним минут десять, после чего позвал метра Жермена и попросил его пригласить дворянина.
Граф де Море принял приглашение.
— Ваша светлость, — сказал ему Гийом, — это мой брат Мари. Он знает, что я обязан вам жизнью, и, подобно мне, отдает себя в полное ваше распоряжение.
Граф де Море окинул молодого горца быстрым взглядом и сразу же распознал в нем отвагу в сочетании с открытостью.
— У вас французское имя, — заметил он.
— В самом деле, ваша светлость, — откликнулся Мари Куте, — мы с братом по происхождению французы. Наши родители были из Фенью. Они обосновались в Гравьере, где мы оба и появились на свет.
— Значит, вы остались французами?
— Всей душой, так же как по имени.
— Однако вы участвуете в сооружении укреплений в Сузе.
— Мне платят двенадцать су за то, чтобы я целый день копал землю, И вот я целый день копаю, не думая о том, зачем я это делаю, и кому принадлежит эта земля.
— Таким образом, вы служите врагам своей родины?
Молодой человек пожал плечами:
— Почему бы и нет, если родина не нуждается в том, чтобы я служил ей?
— Если я попрошу вас подробно рассказать о своей работе, вы это сделаете?
— Никто не требовал от меня молчания — стало быть, я не обязан хранить в тайне свою работу.
— Разбираетесь ли вы хоть немного в оборонительных сооружениях?
— Я слышу, как наши инженеры рассуждают о редутах, равелинах и контрэскарпах, но понятия не имею, что это значит.
— Не могли бы вы начертить мне план работ, которые ведутся на подступах к Сузскому проходу, в частности возле Монтабонскмх и Монморонских хребтов?
— Я не умею ни читать, ни писать и никогда не держал в руках карандаша.
— Подпускают ли посторонних к строительным работам?
— Нет. Впереди на расстоянии четверти льё расставлены часовые.
— Вы можете взять меня с собой в качестве рабочего? Мне сказали, что повсюду ищут землекопов.
— На сколько дней?
— Всего лишь на один.
— Назавтра же, если вы не вернетесь, это вызовет подозрение.
— Вы могли бы сказаться больным на сутки?
— Да.
— Нельзя ли мне заменить вас?
— Конечно, можно. Мой брат даст вам записку к старшему землекопу Жану Миру. Через день я снова приступлю к работе — тут и говорить не о чем.
— Вы слышите, Гийом?
— Да, ваша светлость.
— Когда начинается рабочий день?
— В семь часов утра.
— В таком случае, не будем терять время. Попросите вашего брата написать записку и возвращайтесь в Гравьер; в семь утра я буду на вашем месте.
— А как быть с одеждой?
— Вы не одолжите мне что-нибудь из своих вещей?
— Мой гардероб слишком скуден.
— Разве у здешних портных нельзя найти готовой одежды?
— Она покажется слишком новой.
— Мы ее испачкаем.
— Если люди увидят, как ваша светлость делает покупки, могут догадаться, в чем дело… У герцога Савойского повсюду соглядатаи.
— Мы с вами почти одного роста, вы можете купить мне одежду. Вот деньги.
Граф протянул Мари Куте кошелек.
— Здесь слишком много денег.
— Верните мне потом то, что останется.
Договорившись обо всем, Мари Куте отправился за покупками; между тем Гийом Куте попросил принести бумагу и чернила, чтобы написать записку. Граф де Море спустился предупредить Изабеллу, что его не будет один день, сославшись на то, что необходимо разведать дорогу, по которой им вскоре предстоит ехать.
Во время этого путешествия молодые люди, признавшиеся друг другу в любви, оказались в необычном положении.
Граф де Море, выполнявший официальное поручение, был обязан заботиться о своей невесте, и теперь к его пылкой любви примешивалось более спокойное братское чувство. Для него с Изабеллой не было ничего приятнее часов душевной близости, когда они могли заглянуть в сердце друг друга, подобно тому, как смотрели в глубины озер, встречавшихся им на пути, и мгновенно, как мысль, прочесть в глубине родной души три слова, сиявшие, словно звезды, и казавшиеся отражением Неба: «Я люблю тебя».