Г-жа Декан с изумлением, а Альфред с любопытством рассматривали их гостя.
— Однако, — заметил Сюркуф, — если вам довелось слышать имя моего друга Рене, господа, следует быть более доверчивыми. В бухте Шьен-де-Плом он на глазах у всех ввязался в сражение с акулой, для которой все кончилось столь же печально, как для того питона.
— Как, — спросил Рондо, — это вы вспороли брюхо акуле, преследовавшей матроса?
— Да, сударь, но да будет вам известно, нет ничего проще. Это вопрос скорее ловкости и сноровки, и речь идет лишь об одном точном ударе ножом.
— Он рассказывал еще одну историю, — продолжил Рондо; этот отважный и достойный человек, казалось, был предназначен для того, чтобы собирать все курьезы. — Он рассказывал, как в двадцати шагах из джунглей выскочил тигр, и тогда господин Рене прицелился и, прежде чем выстрелить, произнес: «В правый глаз Филиппу»·. Я не помню, о каком именно глазе шла речь, о правом или левом, но этого рассказа никто не понял, и я — не больше остальных.
Генерал Декан рассмеялся.
— Генерал, — обратился к нему Рене, — будьте любезны, расскажите господину Рондо анекдот про Астера. Если это сделаю я, он мне не поверит.
— Дорогой господин Рондо, — начал генерал, — Астер был искусным лучником из Амфиполя, разгромленного Филиппом. Этот человек оставил свой город и удалился в Метону, который в это время также штурмовал Филипп. Астер, думая отомстить ему, да еще так, чтобы тот понял, от кого исходила месть, написал на одной из стрел: «Астер Филиппу в правый глаз». И действительно, у Филиппа не только оказался выколот глаз, но он чуть не умер от этой раны. Тогда и он решил послать в город стрелу, написав на ней: «Возьму Метону, повешу Астера». Царь македонский взял Метону и сдержал слово. Вот такой анекдот, господин Рондо, не скажу — правдивый, но исторический.
— Дьявол! Дьявол! Но перед вами, сударь, человек, ловкость которого не уступает вашей, господин Рене.
— Идет! — ответил Рене. — Вижу теперь, что вы положительно хотите лишить меня смирения, господин Рондо, и не можете простить мне мой отказ сразиться. После обеда я буду в вашем распоряжении, и, если вы примете условия, которые будут мною предложены, даю вам слово, что вам доставлю такое удовольствие.
Разговор принял общий характер, однако г-жа Декан и Альфред, которым не терпелось увидеть разрешение этого спора, а еще больше поражение Рондо, предложили после обеда перейти пить кофе и ликеры в фехтовальный зал.
Так и было решено. Рондо, чье брюхо раздулось так, как он сам себе не пожелал бы, побуждаемый самомнением, первым двинулся к выходу.
— Ваши условия, господин Рене? — спросил генерал.
— Вы говорили мне, генерал, что ваша супруга посвятила себя опеке над неимущими? — спросил Рене в свою очередь. И он поклонился г-же Декан. — Хорошо! В таком случае тот из нас, кто получит пять уколов, будь это я или господин Рондо, а значит, тот, кто все пять оставит без ответа, платит тысячу франков.
— О-хо-хо! — разразился своим грубым хохотом Рондо. — Думаю, я буду в состоянии принят^ ваше пари, сударь.
Рондо взял рапиру, пропустил ее клинок под подошвой своего ботинка, рассек ею воздух, согнул, присел и, сжав рапиру в руке, встал в позицию.
Рене взял первую подвернувшуюся рапиру, отсалютовал ею и в свою очередь встал в позицию:
— Честь имею, сударь.
Рондо нанес один за другим три молниеносных удара, подтвердив этим, что у него были твердая рука и острый глаз; но все три оказались отражены один за другим немудреными приемами.
— А! Моя очередь! — сказал Рене.
А дальше все происходило как во сне.
— Раз, два, три, — считал Рене.
Каждый из его трех ударов достигал цели.
Он повернулся к зрителям, которые в один голос произнесли:
— Три раза.
— Ваш черед, сударь, — обратился Рене к противнику, — но предупреждаю, что на два ваших удара, которые я, разумеется, отобью, я отвечу двумя точными. Я заранее объявляю вам это, чтобы вы не заподозрили меня в намерении расстроить вашу защиту и не подумали, что я более искусен и лукав, чем есть на самом деле.
— К вашим услугам, сударь, — сжав губы, проговорил Рондо.
И действительно, он нанес два удара, на которые, отразив их, Рене ответил двумя точными.
Второй из них отразить не было никакой возможности: рапира оказалась приставлена к груди банкира.
— Сударыня, — сказал Рене, обращаясь к г-же Декан, — этот господин вам должен две тысячи франков для нужд обездоленных.
— Я требую реванша, — сказал Рондо.
— К вашим услугам, — ответил Рене, — в позицию!
— Нет, нет! Не на рапирах — здесь я готов признать вас своим учителем; теперь мы посмотрим на пистолетах.
— На один выстрел, не так ли? — спросил Рене у Рондо. — К чему устраивать в Порт-Луи шум, заслышав который люди подумают, что остров осажден?
— Идет! Один только вопрос, — ответил Рондо. — По какой цели мы будем стрелять?
— Нет ничего проще, — сказал Рене, — подождите.
Альфред зарядил четыре пистолета.
— Вот эта подойдет! — и с этими словами Рене выхватил один из пистолетов и, не целясь, выстрелил в пальму, находившуюся шагах в двадцати пяти от него.
— Виден ли след пули? — спросил Рондо.
— Прекрасно, — ответил Рене.
Рондо взял пистолет.
— Выиграет выстрел, пуля которого окажется ближе к этой пуле, согласны? — спросил Рене.
— Согласен, — ответил Рондо.
Он начал прицеливаться с таким вниманием, которое свидетельствовало о важности, которую он придавал реваншу: пуля попала в пальму в дюйме от первой пули.
— Ей-ей! — с важностью произнес он. — Вот выстрел, который совсем не плох для банкира.
Тогда и Рене взял пистолет, прицелился и выстрелил.
— Теперь, господа, смотрите и выберите лучшего из стрелков.
Генерал Сюркуф, Альфред и г-н Рондо со всей прытью бросились к пальме, послужившей мишенью.
— Ого! Черт возьми! — закричал Рондо. — Вы, кажется, не попали даже в дерево, или я брежу!
— Вы бредите, сударь, — ответил Рене.
— Как! Я брежу? — вырвалось у Рондо.
— Да! Вы ищете не там, где следует искать. Ощупайте первую пробоину.
— Ну, ну! Ну и что? — спросил Рондо.
— Вы нащупаете первую пулю.
— Я ее трогаю.
— А теперь переведите руку сюда.
— Перевел.
— Хорошо! Щупайте еще раз.
— Что? Что же я должен щупать?
— Щупайте, щупайте.