– Ох, грехи мои тяжкие, ну разве можно человека так об землю ударять? Я же не просто поселянин, не смерд вонючий – я староста деревенский, со мной сам князь за руку... Вот так!
– Я не хотела вам сделать больно, – сказала Алиса.
– Свежо предание, да верится с трудом, – изрек староста. – Кто же будут твои родичи?
– Мои родичи... – Ну как же это называлось в Новгороде? Забыла название! Надо было лучше в школе историю учить! – Мои родичи – торговые гости!
– Как отца кличут?
Это уже был настоящий допрос, и если он тебе не поверит, вся твоя работа, Алиса, пойдет насмарку. Ты же не сможешь искать Магдалину, если тебя за человека не считают.
Алиса заметила, что неподалеку из ржи выглядывают две головы в платочках и на нее смотрят две пары глаз – черные и зеленые.
– Отца моего кличут Садко, – сказала Алиса. – Он на корабле по озеру Ильмень путешествует, а потом из варяг в греки.
– Чего-чего? – не понял мужик.
– Наверное, вы слышали, что есть варяги и есть греки?
– Нет, не слыхал, – уверенно ответил староста.
Конечно же Алиса опять ошиблась! В пятнадцатом веке греков, то есть Византийской империи, уже не существовало, потому что ее завоевали турки. И варягов давно уже не было. Она спутала – ошиблась лет на пятьсот!
– Мой папа со шведами торгует. С немцами, с англичанами – со всем культурным миром!
– Это дело, – одобрил староста. – А как же Орда? Татары как же? Не шалят?
– А татар мы в Новгороде и не видали, – сказала Алиса. – Нас никто не завоевал. У нас демократия – то есть вече.
Новое слово совсем смутило мужика.
– Ладно, – сказал он. – Идем в деревню, а то тут комары заедят.
Вроде он уже не сердился на Алису. И то хорошо.
И Алиса пошла за старостой в деревню.
Так и шли. Впереди староста, которого звали дядей Тимофеем, потом Алиса, а сзади девушки-жницы.
До деревни оказалось идти недолго.
В деревне была всего одна улица и, наверное, десятка два домов, не больше.
Дома маленькие, приземистые и без труб. Вместо труб на верху крыш дырки, а из дырок идет дым. Алиса вспомнила – это называется «курная изба»! Но не от слова «курица», а от слова «курить».
Она подумала: «А ведь мне повезло! Я как будто на практических занятиях по истории. Разве дома мне бы удалось пройтись по старинной деревне?»
На пыльной дороге, что бежала между избами, ребятишки играли в какую-то старинную игру – кидали косточки.
При виде Алисы ребята бросили играть и побежали сзади. Они кричали, прыгали и радовались – такой гостьи они еще не видели.
– Чудо-юдо! – кричали они. – Ты откуда?
Девушки кинулись на защиту Алисы. Они разогнали мальчишек, надавали им подзатыльников, чтобы не приставали к гостье.
Староста привел Алису к себе в избу.
Окна избы оказались махонькими. Они были поделены на частицы деревянными планками и затянуты слюдой или рыбьим пузырем.
В избе стоял стол и скамья.
Мужик уселся за стол и велел Алисе стоять спиной к двери.
– Теперь мы остались одни, девки не в счет. Расскажи мне, что в самом деле замыслила, что тебе нужно. А то сразу драться лезешь!
Алиса не стала спорить. Она уже давно поняла, что спорить со взрослыми – дело пустое. Они любят показывать, какие они умные и принципиальные. Так что умным детям лучше помалкивать.
– Ну и душно у вас, – сказал Алиса. – И как вы только в такой духоте живете? Хоть бы форточку придумали.
– Самое ценное, что есть у человека в доме, – ответил староста Тимофей, – это тепло. Для этого и дом строится. Так что ты нам головы не мути, лучше признавайся, зачем пришла... Или будешь в молчанку играть?
– У меня сестра пропала. Старшая сестра, – призналась Алиса. – Ее Магдалиной зовут. Ростом она чуть повыше меня, худенькая, молчаливая, возможно, носит с собой сумку, в которой лежит яйцо дракона. А может быть, дракон уже вывелся.
Алисе было жарко. Она и не заметила, как стащила с головы парик с длинной косой и принялась обмахиваться им, словно веером.
Стало прохладнее. А коса носилась по воздуху, как длинная сабля.
И тут Алиса увидела, что обе девушки залезли под лавки и спрятались, только босые пятки наружу. А сам староста, крупный мужчина, лежит на полу без чувств.
– Вы чего? – спросила Алиса.
– Чур меня! Чур меня, чур меня! – бормотали девицы визгливыми голосами. – Ведьма, ведьма, ведьма!
– Да перестаньте, – перебила их лепет Алиса. – Что еще за чепуха! Я не думала, что вас одно слово «дракон» так перепугает.
– Нет, не дракон, – послышался голос с печки. Оказывается, там лежал старичок с длинной седой бородой и одним зубом.
– И не дракон вовсе, – прошепелявил старичок, – а тот прискорбный факт, что ты, молодица, сняла с себя волосья и машешь ими, как метелкой. Страшно, аж жуть!
И тут Алиса поняла, что старичок прав. Наверное, с непривычки человеку страшно смотреть, как снимают парик.
Она засмеялась и натянула парик на голову.
– Ну, теперь не так страшно?
Но девушки не сразу вылезли из-под лавки, а староста долго не хотел приходить в себя.
Пока он ворочался на полу, пришла Аксинья, женщина спокойная, которую ни париком, ни драконом не испугаешь.
Она налила девочкам молока и позвала их за стол. А потом сказала:
– Повтори свой рассказ, девочка, а то мой мужик здоров, да робок.
– А вот это лишнее, – обиделся староста и сел на полу. Потер шишку на лбу – видно, набил ее, кода падал. – Я просто лежал и думал. Могу я полежать и подумать? Подумать и полежать? Совсем немного. Весь день в делах и беготне, а тут думаю: почему бы мне не полежать и не подумать о главном?
– И что же у тебя главное, Тимоша? – спросила Аксинья.
– Это самое! – ответил староста. – Думать!
– А ты чего заявилась? – спросила Аксинья у Алисы. И Алиса повторила свой рассказ о сестренке Магдалине и драконьем яйце.
Старичок с печки откликнулся:
– Нету у нас таких драконов. Нету. Я сто лет прожил, а про драконов не слыхал. Это зверина зарубежная, не наших кровей. У нас был Змей Горыныч, его еще Илья Муромец, блаженной памяти, воевал, вничью бой кончился. Потом этот Горыныч от старости подох, а может, от лихорадки. Точно не скажу.
– И правда, давно у нас такого не слыхать...
– Но, мама! – воскликнула рыженькая девица.
– Мамочка! – крикнула вторая.
Аксинья отмахнулась от дочек: