— Ну и ну, — с дрожью в голосе вымолвил он. На большее его не хватило.
— Да, — прошептал Билл. Сел на кровать Джорджа. — По-посмотри.
Ричи проследил за пальцем Билла и увидел лежащий на полу альбом. «МОИ ФОТОГРАФИИ, — прочитал Ричи. — ДЖОРДЖ ЭЛМЕР ДЕНБРО, 6 ЛЕТ».
«Шесть лет! — взвизгнул его рассудок точно так же, как и чуть раньше. — Шесть лет навсегда! Любой может умереть, мать его! Кто угодно!»
— Он был о-о-открыт, — добавил Билл. — Ра-раньше!
— А теперь закрыт, — нервно ответил Ричи. Сел на кровать рядом с Биллом и посмотрел на альбом. — Книжки часто закрываются сами собой.
— Стра-стра-страницы — да, но не об-об-обложки. Аль-альбом за-закрылся сам. — Он повернулся к Ричи, его глаза на бледном лице стали совсем черными. — Но о-он хо-хочет, что-чтобы е-его о-открыли. Я так ду-думаю.
Ричи поднялся и медленно направился к фотоальбому, который лежал у окна, занавешенного тюлем. Выглянув, он увидел яблоню во дворе дома Денбро. На черной искривленной ветви чуть покачивались качели.
Ричи вновь посмотрел на фотоальбом Джорджа.
Сухое бурое пятно закрашивало торец, начиная с середины. Выглядело оно, как разлитый кетчуп. И Ричи без труда представил себе, как Джордж рассматривает фотографии в своем альбоме и ест хот-дог или большой, залитый кетчупом гамбургер. Кусает — и кетчуп капает на альбом. Маленькие дети всегда все пачкают. Это мог быть кетчуп. Но Ричи знал, что это не так.
Он коснулся фотоальбома и отдернул руку. Какой холодный! Альбом долго, чуть ли не целый день лежал под солнечными лучами, которые лишь в малой степени рассеивал тюль, но от него так и веяло холодом.
«Я просто оставлю его на месте, — подумал Ричи. — Я не хочу смотреть этот дурацкий старый альбом, видеть людей, которых знать не знаю. Пожалуй, скажу Биллу, что передумал, мы вернемся в его комнату, почитаем комиксы, потом я пойду домой, поужинаю и лягу спать пораньше, потому что очень устал, а завтра утром, когда встану, у меня не останется сомнений, я поверю, что альбом измазан кетчупом. Именно так! Да!»
И он открыл альбом пальцами, которые находились в тысяче миль от него, на концах длинных протезов, и принялся рассматривать лица и места в альбоме Джорджа, тетушек, дядюшек, младенцев, дома, старые «форды» и «студебекеры», телефонные провода, почтовые ящики, заборы из штакетника, черпаки, в которых плескалась мутная вода, колесо обозрения на окружной ярмарке. Водонапорную башню, руины Металлургического завода Китчнера.
Пальцы двигались все быстрее, и вскоре он уже листал пустые страницы. Начал переворачивать их в обратном направлении, не хотел, но ничего не мог с собой поделать. Открыл фотографию центра Дерри, пересечения Главной улицы и Канала где-то в 1930 году. Эта фотография стояла в альбоме последней.
— Школьной фотографии Джорджа нет. — Ричи посмотрел на Билла, испытывая облегчение, смешанное с раздражением. — И как это понимать, Большой Билл?
— Ч-ч-что?
— Последняя в альбоме — фотография центра города в стародавние времена. За ней все пусто.
Билл поднялся с кровати, подошел к Ричи. Посмотрел на фотографию центра Дерри, сделанную почти тридцать лет назад, старинные автомобили и грузовики, старинные уличные фонари с гроздьями круглых стеклянных колпаков, напоминающих белые виноградины, пешеходы, прогуливающиеся у Канала и «схваченные» в момент щелканья затвора. Он перевернул страницу и увидел, что следующая, как и сказал Ричи, пуста.
Нет, подождите, не совсем пуста, осталась складная подставка, какие в фотостудии клеят к обратной стороне фотографии, чтобы ее можно было поставить.
— О-она з-з-здесь была. — Билл постучал по подставке. — Смо-смотри.
— Не слабо! И что, по-твоему, с ней случилось?
— Я не з-з-знаю.
Билл взял альбом у Ричи и положил на колени. Начал перелистывать страницы назад, в поисках фотографии Джорджа. Минуту спустя он сдался, а страницы — нет. Они принялись переворачиваться сами, медленно и монотонно, с негромким шуршанием. Ричи и Билл переглянулись, широко раскрыв глаза, и вновь посмотрели на альбом.
Страницы перестали переворачиваться, как только открылась коричневатая фотография центра Дерри, каким он был задолго до рождения Билла или Ричи.
— Ух ты! — воскликнул Ричи и положил альбом себе на колени. В его голосе теперь не слышалось страха, а на лице читалось ожидание чуда. — Срань господня!
— Ч-что? Ч-что н-на ней?
— Мы! Вот что на ней! Ё-моё, посмотри!
Билл взялся за фотоальбом, склонился над ним: теперь они напоминали мальчиков на репетиции хора. Билл шумно вдохнул, и Ричи понял, что он тоже это увидел.
Загнанные под блестящую поверхность черно-белой фотографии, два мальчика шагали по Главной улице к перекрестку с Центральной, к тому месту, где Канал уходил под землю на полторы мили. Два мальчика четко выделялись на фоне низкой бетонной стены Канала. Один в бриджах, второй в матросском костюме. С твидовой кепкой на голове. К камере они повернулись на три четверти, смотрели на другую сторону улицу. Не вызывало сомнений, что мальчик в бриджах — Ричи Тозиер, а в матросском костюме и твидовой кепке — Заика Билл.
Будто загипнотизированные, они смотрели на себя, изображенных на фотографии, которая была старше их в три раза. Язык у Ричи вдруг сделался сухим, как пыль, и гладким, как стекло. В нескольких шагах от мальчиков мужчина держался за шляпу, его пальто застыло, развеваясь сзади, словно подхваченное порывом ветра. На мостовой фотограф запечатлел «Модели-Т», «Пирс-Эрроу», «шевроле» с подножками.
— Я-я-я-я н-не ве-ве-верю… — начал Билл, и тут фотография пришла в движение.
«Модель-Т», которая вроде бы застыла на перекрестке навеки (во всяком случае, до того времени, как старая фотография окончательно бы выцвела), переехала его — из выхлопной трубы вылетал дымок — и направилась в сторону Подъема-в-милю. Маленькая белая рука высунулась из окошка водительской дверцы и показала, что автомобиль будет поворачивать налево. «Модель-Т» свернула на Судейскую улицу и выехала за пределы фотографии, скрывшись из виду.
«Пирс-Эрроу», «шевроле», «паккарды» — все они покатили через перекресток в нужные им стороны. Пальто мужчины заколыхалось на ветру. Он еще крепче схватился за шляпу, шагая по тротуару.
Оба мальчика развернулись полностью, лицом к мостовой, и мгновением позже Ричи увидел, что смотрят они на бездомную собаку, которая бежала по Центральной улице. Мальчик в матросском костюме (Билл) сунул два пальца в рот и засвистел. Потрясенный до такой степени, что уже не мог ни двигаться, ни соображать, Ричи осознал, что слышит и свист, и постукивание автомобильных двигателей. Звуки эти едва долетали до него, как сквозь толстое стекло, но он их слышал.
Собака посмотрела на двух мальчишек, потом затрусила по своим делам. Мальчишки переглянулись и расхохотались. Они уже двинулись дальше, но тут Ричи в бриджах схватил Билла за руку и указал на Канал. Оба повернулись.