– Давай выясним, что происходит, – сказала она, проигнорировав его замечание.
Повернувшись на каблуках, Розалин торопливо прошла в гостиную. Едва увидев гостью, она ахнула от удивления. Джок, стоящий позади Розалин, выругался.
– Какого черта ты здесь делаешь, Маккензи? – спросил он.
– Я осматриваю свое недавнее приобретение. – Она откинулась на спинку стула и скрестила ноги. – А что ты здесь делаешь, мой дорогой брат?
– Мое присутствие здесь намного легче объяснить, нежели твое.
– Больше нет. Ты и твоя… – Маккензи удивленно приподняла бровь, – подруга?
– Она моя невеста.
– Что за чушь! – Она рассмеялась.
– Прекратите, вы оба! – взорвалась Розалин. – Я хочу знать, что происходит?
Маккензи продолжала сидеть, лениво покачивая ногой.
– Все очень просто. Ты стала пешкой в чужой игре, моя дорогая. Мой брат хочет купить твою землю, значит, того же желаю и я. При обычных обстоятельствах он решил бы этот вопрос по-деловому. В конце концов один из нас выиграет, другой – проиграет. – Она посмотрела на Джока. – Разве не таковы правила игры?
– Это не игра, – ответил он.
– Нет, это игра, просто ты немного изменил ее правила. Вместо того, чтобы платить за свои желания, ты решил закрутить роман с бедной, легковерной владелицей ранчо. – Маккензи взглянула на Розалин. – Ты, кстати, пока этого не понимаешь, дорогая. Только Джок опоздал. Как только я узнала о его желании приобрести твое ранчо, я решила опередить его. Потом я… давайте назовем это договоренностью с джентльменом по имени Дафф. Ты знала, что твой старший работник проигрался в карты на деньги?
Джок выругался. Розалин старалась сдержать дрожь в голосе.
– Ты подкупила его? – спросила она.
Маккензи беспечно пожала плечами.
– Ну, так уж получилось, твой работник постоянно забывал оплачивать закладную. К тому же ты его вовремя на этом не отловила. Могу дать дельный совет: почаще проверяй свои банковские счета. Я думала, Джок научил тебя этому.
Розалин покачала головой.
– Нет, я не верю.
– Я не лгу. – На лице Маккензи появилось выражение сочувствия. – Просто в деловых вопросах я разбираюсь так же хорошо, как и мой брат.
– Чего ты хочешь, Маккензи? – спросил Джок. Она лучезарно ему улыбнулась.
– Ничего, я уже все желаемое получила. Ты злишься потому, что я тебя опередила. Теперь, я полагаю, ты зря скупал землю вокруг ранчо Оукли. Ты впустую потратил деньги. – Маккензи посмотрела на него с притворным сочувствием. – Какой стыд, Джок!
– Не трогай Розалин! Она не должна участвовать в наших с тобой разборках!
– Я и не втягивала ее в наши, как ты выразился, разборки. Это сделал ты! – выпалила она. – Я же предупреждала тебя на той вечеринке, но неустрашимый Джок Арно, как обычно, все пропустил мимо ушей. Смирись, на этот раз ты проиграл.
– Так, значит, ты и есть источник всех моих проблем, – прошептала Розалин. – По твоей указке подожгли мой скотный двор?
Маккензи нахмурилась.
– Лично я ничего не делала. Я только попросила Даффа немного отвлечь тебя от финансовых бумаг. Я не знала, что он задумал.
Розалин сжала кулаки.
– Ты считаешь все происходящее игрой или шуткой! А ведь это – моя жизнь и мой дом!
– Этот дом больше тебе не принадлежит. – Маккензи быстро поднялась с дивана. – До конца недели ты должна отсюда уехать.
– Маккензи! – прорычал Джок. – Прекрати! Она не имеет никакого отношения к нашей с тобой вражде!
На лице Маккензи появилось холодное, злобное выражение.
– Запомните вы оба, я никогда не изменю своего решения!
Розалин пошла ва-банк, решив наплевать на свою гордость.
– Я оплачу счета, – умоляющим тоном сказала она.
Джок положил руку ей на плечо.
– Рыжик…
Розалин отмахнулась от него и снова обратилась к Макензи:
– У меня есть деньги, я заплачу любую сумму. Я признаю, мне давно пора заняться банковскими счетами, только, прошу, не отбирай у меня дом!
– Я полагаю: единственный виновник твоих проблем – Джок. Именно он отказался продать мне Холлистер. – Маккензи взяла сумочку и направилась в вестибюль. – Повторяю: я не изменю своего решения. Начинай собирать вещи. Если ты не уедешь до конца недели, я вызову приставов. В понедельник утром сюда приедут бульдозеры и сотрут этот дом с лица земли.
Розалин стало трудно дышать.
Неужели Маккензи сделает это?
Она посмотрела на Джока и поняла: его сестра не привыкла бросаться словами. И нет на свете ни одного человека, способного ее остановить.
Не говоря ни слова, Розалин пронеслась мимо Маккензи. Ей хотелось убежать как можно дальше. Взбежав по лестнице, она споткнулась о ковер и покатилась вниз. В ее голове промелькнуло только две мысли. Первая: она так и не призналась Джоку в любви. Вторая: теперь по собственной глупости она потеряет ребенка.
– Рыжик, ты меня слышишь? – Джок осторожно развернул лежащую на полу Розалин лицом к себе. Она была без сознания. Вытащив мобильный телефон, он набрал номер «Скорой помощи». Ему ответили, что выслать вертолет пока не могут, на улице проливной дождь.
Прошло еще несколько минут. Розалин по-прежнему не двигалась. Джок забеспокоился еще сильнее. Он решил проверить ее пульс. Сердцебиение было отчетливым. Джок радостно улыбнулся. Бросив на Маккензи свирепый взгляд, он крикнул:
– Убирайся отсюда!
Даже не удосужившись посмотреть, подчинилась ли сестра его приказу, он снова начал звонить по телефону.
Следующие полчаса оказались самыми долгими в жизни Джока. Он ждал приезда Службы спасения. Жаль, Клэр не было рядом: встретив Розалин и Джока, она сразу же уехала в город. Джок пребывал в отчаянии. Великий и ужасный Джок Арно, способный купить все на свете, впервые не знал, что делать.
Осознав безвыходность ситуации, он принялся молиться.
Приехавшая группа Службы спасения решила перевезти Розалин в больницу. Джок ужасно нервничал. Он не помнил, сколько раз сообщил врачам о беременности Розалин и их планах через три дня пожениться. Джок пообещал отдать все свои деньги, лишь бы Розалин спасли.
Когда Розалин погрузили в карету «Скорой помощи», Джок понял: он умрет, если с Розалин что-то случится, ведь он любит ее больше всех на свете.
Почему я не мог признаться себе в этом раньше? Только бы не было слишком поздно!
По приезде в больницу Розалин сразу же повезли на осмотр, а Джок остался ждать в коридоре. Впервые в жизни он чувствовал себя абсолютно беспомощным.