— Оставьте вещи на постели, — сказал Бен и сунул ему в руку крупную банкноту, сразу прибавившую служителю ловкости.
Роберта осмотрела номер. Из гостиной с креслами, софой и кофейным столиком она прошла в огромную квадратную спальню, где господствовала постель под балдахином с четырьмя витыми столбами. На покрывале было вышито огромное красное сердце. На большом ореховом столе среди украшенных бантами шоколадок стояли цветы и статуэтки, изображавшие невесту в белом платье и жениха в черном смокинге.
Бен сел на кровать и сбросил туфли, оставив их там, где они упали, — на коврике с купидоном.
«Какая нелепая комната», — подумал он.
Если бы не Роберта, он переночевал бы в машине где-нибудь в лесу. Он снял куртку и кобуру, швырнул их на постель, затем лег на спину, расслабляя усталые мышцы. Подумав немного, сунул руку в карман и вытащил фляжку. Ее бок был немного смят и поцарапан в том месте, где пуля отскочила от металла. Если бы она попала прямо в боковину фляги, то пробила бы ее насквозь. Бен несколько секунд смотрел на вмятину.
«Другая жизнь закончилась», — подумал он и, сделав небольшой глоток, убрал флягу в карман.
— Как ты думаешь, — спросила Роберта, — с Анной все будет в порядке?
Бен прикусил губу.
— Да, наверное. Ей наложат несколько швов и дадут обезболивающее. Я позвоню утром на станцию «скорой помощи» и узнаю, в какую больницу ее отправили.
По крайней мере, он мог спокойно отдыхать, зная, что Анну увезли в безопасное место. Врачи наверняка вызвали полицию, и теперь к ее палате приставят вооруженную охрану.
— Как наши преследователи узнали о ней, Бен? Что они хотели сделать?
— Мне и самому хотелось бы знать, — ответил он.
— А мертвый мужчина рядом с домом? Кто он?
Бен пожал плечами.
— Не знаю. Возможно, ее друг, который появился не в том месте и не в то время.
Роберта громко вздохнула.
— Я никак не могу успокоиться. Пойду приму душ.
Бен тоже чувствовал себя хуже некуда. Сидя на кровати и рассеянно прислушиваясь к плеску воды, он размышлял о событиях вечера. Ему было тошно от самого себя. Они приехали вовремя по чистой случайности. Появись они на пять минут позже, и Анна умерла бы ужасной смертью, о которой он боялся думать, хотя повидал в жизни немало страданий и ужасов войны.
Давным-давно он обещал себе, что больше никогда никто не пострадает из-за его глупых ошибок. Но это вновь произошло. Он сблизился с двумя женщинами и, несмотря на высокие ставки, позволил чувствам затуманить разум. Такого допускать нельзя. Завтра он отвезет Роберту в ближайший городок около Монпелье, купит ей билет в Штаты и останется в аэропорту до тех пор, пока ее самолет не покинет землю Франции. Это нужно было сделать неделю назад. Переживая мучительное чувство вины, Бен опустил голову на сложенные руки. Иногда казалось, что судьба нарочно издевалась над ним. Он пытался поступать правильно, но каждое его решение, каждое действие неумолимым и магическим образом разворачивалось на сто восемьдесят градусов и обращалось против него. Сколько сожалений и упреков может вынести человек?
Стук в дверь прервал его размышления. Бен направился в гостиную, на ходу засовывая пистолет за пояс и выпуская рубашку из штанов, чтобы прикрыть рукоятку оружия.
— Кто там? — спросил он.
— Ваш ужин, мсье Арри, — донесся голос Жозефа. — И шампанское.
— Я не заказывал шампанского.
Бен приоткрыл дверь и занес руку за спину к тому месту, где пистолет холодил кожу на пояснице. Увидев коридорного с сервировочным столиком, он расслабился и распахнул дверь настежь.
— Мсье, шампанское бесплатно, — вкатив столик в номер, сказал старый Жозеф. — Мы дарим его всем, кто снимает этот люкс.
— Спасибо. Оставьте ужин здесь.
С уже полученными чаевыми в кармане и в предвкушении еще одной крупной банкноты старик проявлял потрясающую резвость. Он быстро вкатил коляску в переднюю комнату и расставил на столе тарелки с шаркутерье [21] и сырами. Последними из коляски появились свежий багет и ведерко с шампанским во льду. Бен удвоил вечернюю прибыль Жозефа, и счастливый коридорный покинул номер.
Шампанское смягчило их мрачное настроение. Когда бутылка опустела и они завершили молчаливый ужин, время уже приближалось к полуночи. Бен взял подушку с брачного ложа и швырнул ее на кожаную софу, стоявшую в противоположном углу комнаты. Он вытащил из шкафа запасные одеяла и соорудил из них постель. Роберта включила радио. Зазвучала старая песня Паоло Конте: «Il treno va». [22]
Бен зевнул.
— Давай потанцуем? — предложила Роберта.
— Потанцуем? Сейчас? Какое странное желание.
— Прошу тебя. Мне нравится эта песня.
Музыка была медленная, грустная и успокаивающая.
Она взяла Бена за руки и улыбнулась, ощутив его напряженность.
— Я не умею танцевать, — признался он.
— Да-да. Мужчины все так говорят.
— Нет, правда, — смущенно прошептал Бен. — Не умею. Это не притворство.
По его неуклюжим движениям Роберта поняла, что он говорит правду.
— Ты никогда ни с кем не танцевал? — Она с интересом посмотрела на него. — Ладно, я сейчас научу тебя. Просто держи меня за руки и расслабься.
Она придвинулась к нему, опустила одну руку на плечо и взяла его ладонь в другую.
— Положи правую руку на мою талию.
Его пальцы были жесткими от напряжения. Она сделала несколько движений, и Бен попробовал повторить их, неуверенно шаркая ногами по полу.
— Видишь? Уже получается. Почувствуй ритм.
— Я пытаюсь, — со вздохом ответил он.
Песня закончилась, и за ней началась «La vie en rose». [23]
— О, эта тоже хорошая. Давай попробуем еще раз… Вот так… Тебе нравится?
— Не знаю… Может быть.
— Если ты немного расслабишься, будет еще лучше. Ой, нога!
— Извини. Я предупреждал.
— Ты слишком сильно сосредоточился на движениях.
— А что нужно делать?
Танец пробуждал в нем миллионы противоречивых эмоций. Он пока еще не мог определить, что-то за странное чувство — приятное или неприятное. Его манил к себе неизвестный и уютный мир. Ему хотелось впустить это тепло в свое сердце, столько лет прожившее в холоде и одиночестве. Но едва погрузившись в соблазнительное умиротворение, он тут же снова напрягался, потому что некая стена внутри его начала трещать и рушиться.