– Непременно услышит. Он в растерянности. Бриллиант добыть не удалось. Он страдает, он раздражен. Остается слушать, ждать, размышлять. А когда узнает, что случилось, у него будет единственный выход.
– Ты хочешь сказать, он знает, что бриллиант украл ты?
– Уверен в этом. К какому еще заключению он может прийти? – Пендергаст злобно улыбнулся. – Он поймет. А так как другой возможности послать мне весточку у него нет, то он позвонит.
Зажглись фонари, на пустой проспект пролился светло-желтый свет. Температура понизилась, с Гудзона дул пронизывающий ветер, наметая на набережную блестящие снежные хлопья.
Телефон зазвонил.
Пендергаст выдержал секундную паузу. Затем нажал крошечную кнопку и молча стал ждать.
– Ave, frater, – произнес голос.
Молчание. Д'Агоста смотрел на Пендергаста. В отраженном свете уличных фонарей лицо агента казалось выточенным из алебастра. Губы беззвучно шевелились.
– Так ли приветствуют блудного брата? Неодобрительным молчанием?
– Я здесь, – сказал Пендергаст напряженным голосом.
– Ты здесь! Какая честь. Это обстоятельство почти вознаграждает меня за то, что пришлось тебе позвонить. Однако оставим любезности. У меня единственный вопрос: это ты украл Сердце Люцифера?
– Да.
– Почему?
– Сам знаешь, почему.
Теперь замолчал Диоген, слышно было, как он медленно выдохнул.
– Брат, брат...
– Я тебе не брат.
– А вот тут ты ошибаешься. Мы братья, хотим того или нет. И это родство делает нас такими, какие мы есть. Ты и сам знаешь, Алоиз.
– Я знаю, что ты – больной человек и тебе нужна помощь.
– Верно, я болен. Никто не поправляется от болезни, с которой родился. Такую болезнь излечивает только смерть. Но если уж на то пошло, мы все больны, и ты больше, чем все другие. Да, мы братья в болезни и во зле.
Пендергаст промолчал.
– И опять мы обмениваемся любезностями! Может, перейдем к делу?
Ответа не последовало.
– Тогда обсуждение начну я. Сначала позволь выразить искреннее восхищение тем, что за один день ты сделал то, на что у меня ушли годы, и в результате я потерпел поражение.
Д'Агоста услышал редкие хлопки ладоней.
– Думаю, надо устроить небольшой торг. Некая персона в обмен на камень. Иначе ты не сделал бы того, из-за чего пришлось потрудиться.
– Ты рассуждаешь правильно. Но сначала...
Голос Пендергаста дрогнул.
– Хочешь знать, жива ли она?
Диоген выдержал долгую паузу. Д'Агоста украдкой глянул на Пендергаста. Тот сидел неподвижно, лишь маленькая мышца под правым глазом чуть заметно подергивалась.
– Да, в настоящее время она еще жива.
– Если ты тронешь волосок на ее голове, я найду тебя на краю света.
– Ну-ну! Коли зашел разговор о женщинах, давай потолкуем о молодой особе, которую ты держишь взаперти в доме нашего покойного предка. Если она действительно «молода», в чем я начинаю сомневаться. Меня разбирает любопытство. Чувствую, что на поверхности видна всего лишь крошечная вершина айсберга. В ней есть скрытые грани, зеркала внутри зеркал. А на фундаментальном уровне, чувствую, что-то в ней сломано.
На протяжении этого монолога Пендергаст заметно напрягся.
– Послушай меня, Диоген. Держись от нее подальше. Если снова к ней подберешься, я...
– Что? Убьешь меня? Тогда моя кровь будет на твоих руках – еще больше, чем есть – как и кровь четверых твоих друзей. Потому что за все это отвечаешь ты, frater. Сам знаешь. Ты сделал меня таким, каков я есть.
– Я тебе ничего не сделал.
– Прекрасно сказано! Прекрасно сказано!
В трубке раздался сухой смех. Д'Агоста почувствовал, как по спине пробежал холодок.
– Перейдем к делу, – сказал Пендергаст.
– К делу? Когда разговор стал интересным? Разве не хочешь поговорить о своей полной и безусловной ответственности за все, что случилось? Спроси любого семейного психиатра, и он тебе скажет, как важно выговориться. Frater.
Неожиданно Д'Агоста взорвался:
– Диоген! Слушай меня, безумный подонок! Говори сразу, тебе нужен бриллиант? Дерьмо тебе собачье, а не бриллиант.
– Нет бриллианта, нет Виолы.
– Если ты причинишь вред Виоле, я возьму кувалду, разобью камень вдребезги и пошлю тебе пыль. Если думаешь, что я шучу, продолжай болтовню.
– Пустые угрозы.
Д'Агоста ударил кулаком по приборной доске, раздался страшный треск.
– Эй! Поосторожней!
В голосе послышалась паника.
– Тогда прекрати свои выкрутасы.
– Глупость – стихийная сила, и я ее уважаю.
– Пустая болтовня.
– Мы будем действовать на моих условиях, – сказал Диоген. – Слышишь меня? На моих условиях!
– Я выдвигаю два условия, – спокойно сказал Пендергаст. – Первое: обмен должен произойти на Манхэттене через шесть часов. Второе: осуществлен он должен быть так, чтобы ты не смог меня обмануть. Теперь изложи свой план, а я его оценю. У тебя имеется всего один шанс.
– Ты выдвигаешь не два, а целых пять условий. Еще бы, братец, еще бы! Должен признать, проблема не простая. Перезвоню через десять минут.
– Через пять.
– Новые условия?
И телефон замолчал.
Наступила долгая пауза. На лбу Пендергаста появилась испарина. Он вынул из кармана пиджака шелковый платок, промокнул лоб и положил платок на место.
– Мы можем ему доверять? – спросил Д'Агоста.
– Нет. Никогда. Но не думаю, что за шесть часов он сможет придумать что-то, чтобы обдурить нас. И если он хочет Сердце Люцифера, а хочет он его с такой страстью, какой мы с тобой понять не в состоянии, то этой страсти мы можем доверять.
Телефон снова зазвонил, и Пендергаст нажал на кнопку.
– Да?
– Ладно, frater. Небольшой тест для проверки знаний в области городской географии. Знаешь место, которое называется «Железные часы»?
– Железнодорожный поворотный круг?
– Отлично! А знаешь, где он находится?
– Да.
– Хорошо. Совершим обмен там. Ты наверняка захочешь взять с собой своего верного оруженосца Винни.
– Да.
– Слушай внимательно. Я встречу тебя там... без шести минут в полночь. Войди в туннель VI и встань под фонарь. Пусть Винни остается в темноте и прикрывает тебя, если хочешь. Он может взять с собой оружие на выбор. Я поведу с вами честную игру. Ты тоже можешь вооружиться. Стрельбы не предполагается, если только что-то не сорвется. Но сорваться ничего не должно. Я хочу свой бриллиант, а ты хочешь свою Виолу да Гамба. Если знаешь расположение «Железных часов», то поймешь, что это лучшее место для нашей сделки.