– Вы должны были предупредить, когда мы договаривались о встрече, – сказал Бек.
– Я полагал, что имею дело с просвещенной страховой компанией, имеющей представление о драгоценных камнях! Я понятия не имел, что меня притащат осматривать бриллиант в душном подвальном хранилище. Не говоря уже о том, что полдюжины людей дышат мне в затылок, словно я обезьяна в зоопарке. Вот вам мое заключение: скорее всего, это подделка, но для того чтобы сказать точно, требуется осмотреть камень при естественном освещении.
Каплан скрестил руки и свирепо посмотрел на президента.
Смитбек болезненно сглотнул.
– Что ж, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал четко. – Этого я и ожидал. Теперь у меня есть материал для статьи.
– Что за статья? – повернулся к нему Коллопи. – Никакой статьи. Ничего определенного сказано не было.
– Я согласен, – дрожащим голосом произнес Грейнджер. – Не будем делать поспешных выводов.
Смитбек пожал плечами.
– Мой источник сообщил мне, что бриллиант – подделка. Теперь вот и сам мистер Каплан это подтверждает.
– Прозвучало ключевое слово – «возможно», – сказал Грейнджер.
– Минуточку. – Коллопи повернулся к Каштану. – Вам нужен естественный свет, для того чтобы сказать с уверенностью?
– Разве не это я только что сказал?
Коллопи обратился к президенту страховой фирмы:
– Может, у вас есть где-нибудь место, где он сможет рассмотреть камень при естественном освещении?
Наступила пауза.
Коллопи поднялся с места.
– Грейнджер, – сказал он внушительным голосом, – сохранность этого камня в сфере вашей ответственности.
– Мы можем принести камень в комнату правления, – сказал Грейнджер. – На восьмой этаж. Там много света.
– Извините, мистер Грейнджер, – вмешался Бек, – наши правила очень жесткие: бриллиант не может покинуть хранилище.
– Вы слышали, что сказал этот человек. Ему нужен другой свет.
– Со всем уважением, сэр, но я обязан соблюдать инструкции, и даже вы не можете этого изменить.
Президент махнул рукой.
– Глупости! Решается вопрос исключительной важности. Мы, конечно же, можем сделать исключение из правил.
– Я соглашусь на это только при наличии письменного разрешения, заверенного нотариусом.
– Хорошо. Среди нас находится директор музея и... вы ведь нотариус, Фостер?
Лорд кивнул.
– Доктор Коллопи, вы дадите необходимое письменное разрешение?
– Конечно. Это надо решить тотчас же.
Лицо его было серым, почти мертвенным.
– Фостер, составьте документ.
– Как начальник службы безопасности я решительно возражаю, – спокойно произнес Бек.
– Мистер Бек, – сказал Грейнджер, – я уважительно отношусь к вашему служебному рвению. Однако не думаю, что вы вполне понимаете ситуацию. У нас в музее лимит на страховку в сто миллионов долларов, но Сердце Люцифера застраховано отдельно, и одним из условий хранения камня в вашей компании является то, что в этом случае существует неограниченная ответственность. В какую бы сумму алмазная биржа ни оценила стоимость камня, мы обязаны платить. Мы должны узнать ответ на вопрос: является ли камень настоящим, и ответ мы должны получить немедленно.
– Тем не менее, – возразил Бек, – я по-прежнему возражаю против выноса камня из хранилища.
– Мы примем ваше заявление к сведению. Фостер? Составьте документ и подайте доктору Коллопи на подпись.
Секретарь взял лист чистой бумаги из кармана пиджака, написал несколько строк. Коллопи, Грейнджер и Макгиган подписали его, а Фостер заверил своей подписью.
– Пойдем, – сказал президент.
– Я вызову охранников, – мрачно сказал Бек.
Смитбек заметил, что начальник охраны вынул из-за пояса пистолет, проверил его и вернул на место.
Каплан взял камень пинцетом с четырьмя лапками.
– Это сделаю я, мистер Каплан, – спокойно сказал Бек.
Он взял пинцет за черенок и осторожно уложил камень в бархатную коробочку. Затем закрыл крышку, запер на замок, ключ положил в карман и сунул коробку под мышку.
Все ждали, пока Каплан упакует свои инструменты. Заперли внутренние двери. Несколько минут спустя открылась внешняя дверь. И снова они миновали несколько массивных дверей. На выходе их поджидала группа вооруженных охранников. Охранники довели их до лифта, и через пять минут Смитбек очутился в небольшой, но чрезвычайно элегантной комнате, отделанной каким-то экзотическим деревом. Сквозь дюжину широких окон лился дневной свет.
Бек поставил двоих охранников в коридоре, а двери изнутри запер на ключ.
– Прошу всех отойти на несколько шагов, – распорядился он. – Мистер Каплан, теперь вам удобно?
– Отлично. – Каплан широко улыбнулся, настроение его заметно улучшилось.
– Куда хотите сесть?
Каплан указал на место в углу, между двумя окнами.
– Вот здесь будет лучше всего.
– Устраивайтесь.
Геммолог снова принялся выкладывать все свои инструменты, положил и бархатную подушечку. Поднял глаза.
– Камень, пожалуйста.
Бек положил рядом с ним коробку, отпер ключом, поднял крышку. Камень лежал внутри на бархатной подложке.
Каплан вынул его инструментом с четырьмя лапками и попросил подать ему двойную линзу. Пользуясь этим прибором, он сначала посмотрел на бриллиант через одну линзу, затем – через другую, затем через две сразу. В этот момент свет упал на камень, и стены комнаты внезапно покрылись пятнышками яркого коричного цвета.
Несколько минут прошли в абсолютном молчании. Смитбек затаил дыхание. Наконец, Каплан снял линзы и одарил всех сияющей улыбкой.
– О да, – сказал он, – замечательно. Естественный свет сразу все меняет. Это он, джентльмены. Никакого сомнения, это – Сердце Люцифера.
Он осторожно положил бриллиант на бархатную подушечку.
Послышались облегченные вздохи, словно до этой минуты все, как и Смитбек, сдерживали дыхание.
Каплан взмахнул рукой.
– Мистер Бек, можете взять его. Конечно же, пинцетом, будьте так добры.
– Слава богу, – сказал президент, повернувшись к Коллопи и взяв его за руку.
– Вот именно, слава богу, – подтвердил Коллопи и трясущейся рукой утер лоб платком. – Я пережил ужасные минуты.
Бек, с непроницаемым, но все еще мрачным лицом, протянул пинцет к камню. В то же мгновение Каплан поднялся со стула и столкнулся с ним.
– Прошу прощения!