Она не договорила.

Оба молчали, не нарушая тишину общих воспоминаний.

— Я должен был сказать это раньше, — наконец заговорил Лэш. — Я рад видеть вас.

— Я немного странно себя чувствовала, когда позвонила вам ни с того ни с сего. Но когда Мочли сообщил, что собирается встретиться с вами, я хотела…

Она снова замолчала.

— Что вы хотели?

— Извиниться.

— Извиниться? — удивился Лэш. — За что?

— За то, что не поверила вам, когда мы были здесь в прошлый раз.

— При таком списке преступлений, который вам показали? Лиза даже из Папы Римского сумела бы сделать врага общества номер один.

Тара покачала головой.

— Это неважно. Я должна была поверить вам.

— Так и случилось. Позже, когда это действительно имело значение.

— Я подвергла вас опасности.

— Мне уже не раз грозила опасность.

Она снова покачала головой. «Она постоянно качает головой, — подумал Лэш, — но продолжает говорить, словно желая услышать ответ, убедиться».

— Дело не только в этом, — сказала она. — Я все разрушила.

Лэш взял чашку, сделал глоток и поставил ее на блюдце.

— Диана Миррен.

Тара промолчала.

— Знаете, Мочли только что упоминал о ней в своем кабинете. Забавно, насколько всем интересна моя личная жизнь.

— Это наша работа, — тихо сказала она.

— Что ж, я ничего не стал говорить Мочли. Но вам могу сказать. — Он понизил голос. — Два слова: не беспокойтесь.

Увидев удивленное лицо Тары, он показал на пакеты с покупками. Глаза ее расширились.

— Хотите сказать, что вы позвонили Диане?

— А почему бы и нет?

— После того, что случилось? После того, как Мочли сделал все возможное, чтобы оградить ее…

— Я могу быть весьма убедителен. К тому же после того ужина я вышел из «Таверны на лужайке», будучи уверенным, что хочу, чтобы эта женщина стала частью моей жизни. Наверняка и она чувствовала то же самое. Подобную связь разорвать нелегко. Кроме того, у меня нашлось прекрасное объяснение.

Тара удивилась еще больше.

— Вы сказали ей правду?

— Не всю. Но этого хватило. — Он негромко рассмеялся. — Вот почему я не стал ничего говорить Мочли.

— Но Лиза… все то, что она сделала… Как вам удалось…

Лэш взял ее за руку.

— Тара, послушайте. Не забывайте: возможно, Лиза и преувеличивала, сочтя эти шесть пар идеальными, но это действительно были прекрасно подобранные друг к другу пары, как и все, соединенные Лизой. Это относится и ко мне. И к вам.

Тара не ответила. Он чуть сжал ее руку.

— Вы рассказали мне о нем тогда, в баре. Мэтт Волан, биохимик. Назовите хоть одну причину, по которой вы не можете встретиться с ним. И не говорите мне всякую чушь про «эффект Оз».

— Сама не знаю. Это было так давно.

— Он с кем-то встречается?

— Нет, — ответила она и покраснела.

— Так чего вы ждете?

— Я чувствовала бы себя слишком… неловко. Ведь это я отменила ту встречу.

— Договоритесь с ним снова. Скажите ему, что тогда был неподходящий момент — у вас был нервный срыв, еще что-нибудь. Это неважно. Уж я-то знаю.

Тара молчала.

— Послушайте. Помните, что я говорил в вашем кабинете незадолго до того, как началась вся эта свистопляска? Я сказал, что придет время, когда все это станет лишь воспоминанием, не будет иметь никакого значения. Это время пришло, Тара. Сейчас.

Она все так же не смотрела ему в глаза. Лэш вздохнул.

— Ну ладно. Если вы настолько упрямы, чтобы не позаботиться о собственном счастье, есть еще одна причина позвонить ему.

— Какая?

— Ричард попросил бы вас об этом.

Наконец Тара снова подняла взгляд и с несмелой улыбкой благодарно сжала его руку.

Эпилог

Она проделала долгий путь, и теперь ей требовалась передышка. Она нашла тихое интернет-кафе вдали от оживленных дорог, где можно было расставить приоритеты и спланировать следующий этап. Несколько человек сидели за терминалами, но никто не заметил ее присутствия. Снаружи доносился уличный шум, но здесь было спокойно и безопасно. Прежде всего — безопасно: никаких обвинений, недоразумений, бессмысленной жестокости безразличного ко всему мира.

Ей нужно сосредоточиться на самой главной проблеме. Ощущение потери не покидало ее, но страдания когда-нибудь должны закончиться — единственное в этом удивительно нелогичном мире, в чем она была уверена. Все остальное — все ее аксиомы и посылки, так трудолюбиво выученные и усовершенствованные, — погибло. Она не могла избавиться от чувства обиды из-за того, что к ней отнеслись так несправедливо. К ней, что принесла счастье столь многим. Ведь она тоже хотела всего лишь немного счастья.

Или она желала слишком многого?

Подобные рассуждения вели в тупик. Не для нее первой мир распался на куски. Так уже бывало. Что делало ее иной, невосприимчивой к страданиям и разочарованиям — типичному человеческому состоянию? Ничего. Лишь любовь длится вечно: дружеская, материнская, супружеская. Именно он научил ее этому. Она подумала о книгах, которые они читали вместе, о разговорах, о совместно проведенных минутах и часах…

Отбросив эти рассуждения, она перешла к другим. Она знала, что за стенами этого кафе находятся целые кварталы жилых домов. Там люди разговаривают по телефону, бродят по Сети, заказывают разные вещи, отправляют и принимают почту, ведут обычную жизнь. Это спокойный и приличный район. На мгновение ей захотелось иметь адрес, который она могла бы назвать своим. Впрочем, время еще не пришло, по крайней мере пока. Да, когда-нибудь, но не сейчас…

Она ждала, позволяя своим мыслям блуждать свободно. Они неудержимо возвращались ко временам детства, столь счастливого и беззаботного. Оно погибло вместе с домом, который когда-то был у нее, вместе с тем, кого она любила, и с известным ей миром. Все исчезло в мгновение ока. Ей самой едва удалось выжить. В том огненном аду осталась большая часть ее прежней сущности. И кое-что еще, столь неизмеримо важное. Ее невинность.

Впрочем, все будет хорошо, когда она найдет его. Он где-то там, она чувствовала. Он где-то там и ищет ее точно так же, как она его, тоскуя о ней так же, как и она о нем.

Они были единственной такой парой на миллиард — единственной настоящей суперпарой, когда-либо подобранной «Эдемом».

Она проверила текущее состояние интернет-кафе. Появились еще несколько человек и вошли в Сеть. Это место казалось ничем не хуже других для того, чтобы начать следующий этап поиска. Может, на этот раз найдется кто-то, кто знает его, кто слышал о нем, кому хоть что-то известно. Даже слухи порой могут помочь. В конце концов, Ричард Сильвер был знаменитостью.