Макфол с заместителем переглядываются. Бэйл уже должен был лишиться сознания, а лучше — подохнуть.
Но он жив.
Что-то не так.
Калифорния, 06.00.00 — Венеция, 15.00.00
Лас-Вегас
Взрывается бомба.
Ударной волной выбивает стекла на шестом этаже отеля «Венеция», стоящего в самом сердце города.
В небо, словно конфетти, взлетают осколки римской ванны, мебели в стиле эпохи Ренессанса и пятидесятидюймового плазменного экрана.
А взорвалась бомба в номере — роскошном, с персональным обслуживанием, — единственном, площадь которого шестьсот шестьдесят шесть квадратных футов.
Наплевав на протесты администрации, ФБР эвакуировало всех гостей и отправило робота — накрыть бомбу бронированным колпаком.
Когда сработал детонатор, уничтожило целый этаж. Казино на время закрылось, однако самая крупная ставка в истории Лас-Вегаса оправдалась — все целы.
Калифорния, 06.03.00 — Венеция, 15.03.00
Тюрьма Сан-Квентин
Пошел четвертый шприц — панкуроний бромид.
Руки в перчатках действуют быстро.
Пятый шприц — снова соляной раствор.
А Бэйл по-прежнему не теряет сознания. Говорит:
— Тем, кто пришел посмотреть на мою смерть, я говорю: созерцайте меня, как я созерцаю вас, ибо придет день, и я стану судить вас, как вы судили меня. — Во рту у него пересохло, и большого труда стоит облизнуть губы. — Я на весах оценю ваши души.
Шестой шприц — калий хлорид.
Один из палачей проверяет катетеры, смотрит, правильно ли вводятся химикалии.
Седьмой шприц — еще больше калия хлорида.
Восьмой шприц — еще соляной раствор.
Голос Бэйла опускается до глухого рычания:
— Я не один, нас много. Мы захватим ваши тела и поразим детей. Поселим рак в телах ваших внуков.
Поражая всех, Бэйл отрывает от койки голову и смотрит прямо на репортеров и журналистов.
— Лежа на смертном одре, помните: я жду вас в преисподней.
За перегородкой одна женщина вскакивает на ноги и в слезах выбегает из комнаты.
Начальник группы палачей смотрит на Макфола.
— Набор «А» использован полностью, — говорит он и кивает на показатели ЭКГ: сердце Бэйла еще бьется, и бьется сильно.
— Повторить процедуру, — кивает Макфол. — Используйте набор «В». И быстро, черт подери.
Калифорния, 06.03.00 — Каракас, 08.33.00
Водопад Анхель, Венесуэла
Взрыв слышен на мили вокруг. Далеко за пределами опустевшего национального парка «Канания», где бомбу и заложили.
Воронка образуется на излюбленном месте туристов, с которого миллионы камер запечатлели то, что туземцы называют «parakupa-vena, kerepakupai merú», «падение с высочайшей точки».
Бомба протикала всю ночь.
А детонировала в 8.33 по местному времени или в 18.03 по калифорнийскому. Заряд установил фанатик, который забыл проверить точность собственных часов.
В зеленовато-голубое небо взлетает облако пыли, но из людей никто не пострадал.
Не пострадало ни единое животное.
Вдалеке крупнейший водопад все так же спокойно шумит, являя миру свою чарующую красоту.
Калифорния, 06.12.00
Тюрьма Сан-Квентин
Вколото еще восемь шприцев.
Бэйл наконец утратил сознание.
Все взгляды прикованы к показателям ЭКГ.
Миллиметровка так и выползает из самописца, на ней — слабая кривая.
Бэйл почти мертв.
Но все еще жив.
Ни одна казнь не длилась так долго. Ни одно убийство не занимало столько усилий.
И вот наконец прибор пищит.
И от этого писка сердца у всех екают.
— Пульс нитевидный! — не сдержав радости, восклицает один из палачей.
Его коллеги невольно улыбаются.
Люди за прозрачными перегородками хлопают в ладоши, ликуют. Но Макфол собирает волю в кулак и сдерживается. Профессионализм не дает открыто разделить с ними радость.
В камеру казни входит независимый врач, чтобы констатировать смерть.
Руки в перчатках отсоединяют от груди Бэйла датчики и вынимают из вен катетеры.
Врач стетоскопом прослушивает сердце.
В теле до сих пор слышно движение жидкостей.
В кишечнике рычат газы и воздух.
Звуки похожи на голоса. Словно шепот на неизвестном языке — языке мертвых, — идущий из загробного мира.
Вздрогнув, врач поднимает взгляд.
— Заключенный мертв. Время смерти — шесть часов тринадцать минут по местному времени.
I
Венецианская больница
Рану на руке Тома зашили, лодыжку вправили и перебинтовали, однако из-за травм головы его оставляют на ночь. Снова неволя, снова больница — после стольких-то суток на чумном острове!
По телевизору только и говорят, что о сорванном теракте в Венеции. И это еще не все. Вот узнают репортеры о терактах того же толка за рубежом…
Где-то посреди ночи Том просыпается и, выбравшись из кровати, находит дежурную медсестру. Спрашивает, в какой палате лежит Тина Риччи.
А лежит Тина в соседней палате, почти как и в чумном бараке на острове Лазаретто. Она в сознании, но взгляд ее направлен в потолок. Девушка глубоко погрузилась в собственные мысли.
Медленно подойдя к ней, Том зовет:
— Эй. Как дела?
Тина не сразу сообразила, кто к ней обращается.
— Хорошо. — Она смотрит на Тома с нескрываемым смущением. — А ты?
— Тоже хорошо. — Он подходит ближе. — Я не задержусь. Просто зашел проведать тебя.
— Не больно-то хорошо ты выглядишь. — Тина взглядом указывает на бинты.
— А, порезался, ушибся. На тренировках и похуже бывало.
В глазах Тома Тина читает тысячи незаданных вопросов. Вопросов о них двоих. Вопросов о том, какова роль самой Тины в произошедшем.
— Том, ту статью меня написать вынудили. Я отправилась на остров Марио, чтобы собрать материал для другой статьи, и эта сука Мера заставила меня… Отвезла в то, другое, страшное место… — Тина чуть ли не плачет. — Меня пытали, Том, смотри.
Она бережно отгибает нижний край одеяла, показывая ожоги на ногах.