Гатуссо отходит от Танины, довольный тем, как завершается история.
— Монашка поступила верно. Я заплатил ей прилично — очень даже прилично, — а еще согласился принять на попечение ребенка. Теперь главный вопрос: почему, ну почему я взял тебя?
Веселым взглядом он смотрит на Лидию, и та отвечает:
— Потому, гений Гатуссо, что ты прочел письмо. Узнал, что мамочка оставила в мужском монастыре второго ребенка вместе со второй табличкой. Со временем брат принялся бы искать сестру, обязательно. — Лидия смотрит на Томмазо. — О, как позабавила меня твоя история! Так трогательно было мне довериться.
Бывший монах ощущает, как внутри его растет непривычное чувство ярости. Подумать только, и он поверил Лидии, что она вот так возьмет и отправит слуг по монастырям искать упоминания о его сестре!
Гатуссо аплодирует.
— Bravissima! — хвалит он Лидию и обращается к Томмазо: — Ну и вот мы в сборе. Я, признаться, ожидал, что все случится скорее, но да ладно. Главное, мы здесь. Ты, брат, удивишься, узнав, сколько монастырей в этих краях и как непросто заставить монахов говорить. — Он смеется. — Само собой, ведь обет молчания не способствует велеречивости! Ну и пусть их, мы собрались тут, и при мне все три таблички. Большего не надо. — Гатуссо наклоняется к Томмазо и смотрит ему прямо в глаза. — Да, брат, я сказал «все три». Ибо моей семье выпала честь хранить третью табличку. — Он достает из складок мантии табличку серебра, отполированного металла с изображением рогатого демона. — Теперь у нас появилась возможность надлежащим образом воздать хвалу нашему — и единственному — богу. Соединив части «Врат судьбы» и освятив их на церемонии крови и жертвоприношения, мы обретем невиданную силу. Силу творить дела невозбранно. Ты и твоя сестра, вы станете кровью и жертвой.
Штаб-квартира карабинеров
Внешне Альфредо Джордано нисколько не соответствует ожиданиям Вито. Майор думал увидеть сухого лысеющего монаха с умным лицом и в очках в проволочной оправе. А перед ним — здоровяк шести футов ростом, настоящий атлет с пышной шевелюрой песочного цвета.
У Альфи больше часа уходит на пересказ истории с поисками информации по артефакту.
— По телефону я вам многое открыл, однако история атмантских табличек шире. Католическая церковь связывает их с жутчайшими смертями на планете. — Альфи отпивает принесенный Валентиной эспрессо. — Есть мнение, будто впервые таблички применили с целью учинить подземный взрыв в атмантских серебряных шахтах. Тогда погибли представители знати со всей Италии. Это первый известный в истории случай массового убийства. Таблички также связывают с извержением Везувия в семьдесят девятом году до нашей эры, самым разрушительным землетрясением в Китае в середине тысяча пятисотых, с катастрофой «Титаника», с наводнениями в Голландии, унесшими более ста тысяч жизней, с циклонами в Пакистане, с терактом одиннадцатого сентября, с аварией на Чернобыльской АЭС на Украине и даже с недавним цунами в Азии.
— Короче, они виновны во всем, что есть дурного, — подводит итог Вито.
Альфи кивает.
— Удобно винить в бедах таблички. Зло повсюду, а они — его символ.
— Вы постоянно называете артефакт табличками, — замечает Валентина. — Не «Вратами судьбы» или еще как-то. Почему?
— Второе имя таблички получили много позже своего сотворения. Где-то в семнадцатом или восемнадцатом веке. По-моему, их более уместно называть именно атмантскими табличками.
— Как думаете, брат, сатанисты пойдут на убийство ради них?
— Майор! Ради них на убийство пойдут и некоторые отделения церкви, — не задумываясь, отвечает Альфи.
— У нас произошло несколько убийств, — говорит Валентина, глянув на Вито и убедившись, что можно продолжать. — Включая убийство пятнадцатилетней девушки. У нее вырезали печень. Есть ли тут какая-то связь с артефактом?
Подумав, Альфи кивает.
— Возможно. Тетия, жена Тевкра, была совсем подростком — примерно лет пятнадцати, — когда родила. Ее дитя сатанисты считают сыном Люцифера, а принесение в жертву пятнадцатилетней девушки может иметь некое ритуалистическое значение.
— Что связано с печенью? — спрашивает Вито.
— Говорят, будто Тетия выпотрошила и вырезала печень у человека, который ее осквернил. Поэтому вырезание печени у избранной жертвы для сатанистов является актом восстановления духовного равновесия и справедливого возмездия.
Следующий вопрос Валентина задает не сразу, она колеблется.
— Кровь священника или его печень тоже имеют ритуалистическое значение?
— Разумеется, — моментально отвечает Альфи. — Пролить кровь воина Христова для сатанистов означает победу. Если учесть, что Тевкр был нетсвисом, жрецом, можно понять, насколько важно для них принести в жертву священника на церемонии объединения табличек и открытия Врат преисподней.
— Бывший священник им тоже сойдет?
— Сойдет, — подтверждает Альфи и внезапно хмурится. Гадает, отчего такой вопрос задала Валентина.
Приоткрывается дверь, и в кабинет просовывает голову Нунчио ди Альберто.
— Scusi, майор. Жаль вмешиваться, но мне надо с вами срочно переговорить.
Быстро извинившись, Вито выходит в коридор.
Возбужденный, Нунчио показывает начальнику стопку распечаток.
— Похоже, я сумел выйти на нынешнего владельца табличек.
Вито смотрит на него удивленно.
— Куратор Высшей школы ордена сестер милосердия в Венеции рассказал, что пять лет назад то ли в Австрии, то ли в Германии продали серебряную табличку, на которой был изображен юный жрец.
Нахмурившись, Вито копается в памяти.
— Это средняя табличка, — говорит он.
— Si. След попался хороший. Вот, посмотрите…
Нунчио показывает распечатку страницы из аукционной брошюры с изображением серебряной драгоценности.
У Вито загораются глаза. Он берет в руки листок и говорит:
— Bene. Отлично поработал. Подожди здесь, а я покажу это священнику из Ватикана.
— Отче, — врывается он в кабинет и протягивает Альфи распечатку, — что скажете на это?
Альфи моментально узнает предмет на снимке.
— Средняя табличка, на ней изображен нетсвис Тевкр. Откуда…
Вопрос он завершить не успевает, потому что Вито уже пулей вылетел в коридор.
Вернув распечатку Нунчио, он говорит:
— Священник подтвердил, что это табличка. А теперь — кто владелец?
Однако Нунчио не собирается так запросто сократить рассказ об успешных поисках. Нет, он шаг за шагом поведает о них, в подробностях.
— Куратор оказался прав, табличка была продана на аукционе в венском «Доротеуме», старейшем доме искусств, который известен благодаря широкому выбору.