Book.

— Квинтон обнаружил его обиталище. Он живет в «Овне», в гостинице у Пантеона.

— Тогда не теряйте времени! Его нельзя упустить, как упустили однажды в башне Колонна! Я должен знать, что кроется за его метаниями по городу и с кем он встречается!

Когда человек вышел, кардинал нервно походил по комнате, потом уселся за стол, кусая губы. Побарабанив пальцами по столу, он взял бумагу и перо.

— Антонио Перфетти… Неаполь. Манетто Коринальдези и Джованни Пико… Медичи, — бормотал он, занося имена на бумагу. — Франческо Колонна… и его друзья в курии, связанные с кардиналом Просперо. Помпоний со своими извращенцами, аббревиаторы с их наглостью. Еретики, колдуны… Женщина, вернувшаяся из царства мертвых… Что-то их всех связывает. Но что? Что?

Гостиница «Овен»

Пико закрылся в своей комнате и весь день провел как в лихорадке. Он снова и снова обдумывал все происшедшее и даже попытался записать на бумагу, чтобы составить связный рассказ. Однако в этом не было надобности: события и так ярко отпечатались в памяти. Напишет, но когда-нибудь потом, и если его книгу издадут, то пусть ее наберут шрифтом Альберти. Ему очень захотелось еще раз полюбоваться прекрасными буквами, и он вытащил из матраса сверток с пуансонами. Теперь он сможет взглянуть на них совсем по-другому, гораздо внимательнее, чем тогда, в доме резчика.

Джованни аккуратно разложил перед собой сорок четыре маленьких стальных блока, над которыми так усердно потрудился резец Фульдженте, создав нечто невиданное. Один из них Пико поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть все его особенности. Неужели это на самом деле форма голоса Божьего? И чтобы заглушить звук этого голоса, надо было убивать?

Юноша перебирал буквы, выстраивая их, как ряды крошечного войска или шахматные фигуры на воображаемой доске, и они вступали друг с другом в таинственный диалог. Потом нервным движением сгреб литеры и собрался спрятать обратно, но что-то его удержало. Словно какой-то голос, таящийся в этих буквах, попросил его не оставлять их и взять с собой. Он завернул пуансоны в тряпочку и сунул в карман.

За окном сгустились сумерки, и на город, с его сетью улиц и переулков, спустилась едкая сырость. Вместо того чтобы принести с собой свежесть нового дня, ночь словно сорвала крышку с какой-то вонючей клоаки. А река будто повернула вспять и по подземным галереям ворвалась в городское чрево, неся с собой всякую грязь.

Пико подождал, пока пламя слижет еще две зарубки на свече. Время близилось к полуночи. Выглянув в окно и убедившись, что на улице никого нет, он набросил на плечи плащ и сбежал по лестнице к двери, выводившей на площадь. Надвинув на лицо капюшон, он быстрым шагом отправился на место встречи.

Но едва он сделал несколько шагов, как его насторожил какой-то шум. Юноша различил топот приглушенных шагов. Видимо, люди осторожно крались, но их было много, и поэтому пройти незамеченными в ночной тишине им не удавалось.

Рядом с Пико из земли торчал остов какой-то колонны. Он быстро скользнул в укрытие, и вовремя: иначе его бы заметили вооруженные люди, направлявшиеся по переулку к «Овну».

Джованни сжался в комок в своем убежище. На одежде отряда не было никаких знаков различия, но их повадки говорили о том, что это не просто банда бездельников, каких много шаталось по Риму.

Они подошли к двери гостиницы и разделились с такой точностью, какая достигается только в результате тщательной подготовки маневра. Одни несколькими ударами выбили дверь, другие рассредоточились вокруг здания, видимо, ища запасной выход.

Юноша с содроганием понял, что эти люди пришли за ним, и на миг решил, что пропал. Однако хладнокровие быстро вернулось к нему: фортуна пока была на его стороне, его никто не заметил, он оставался на свободе и мог продолжать свое расследование. А как быть дальше, он подумает потом.

По остаткам старинной дороги, разрушенной копытами бесчисленных стад, которые гнали по ней на пастбища, он миновал какие-то темные развалины и поднялся до того места, откуда уже был виден Капитолий. На фоне облаков высоко на скале вырисовывалась темная масса сенаторского дворца, прорезанная сиянием факелов в огромных окнах. Пико решил, что кто-то еще работает во внутренних помещениях. А может, факелы засветили в знак почтения, по обычаю освещать по ночам обители былого величия. Это была отчаянная попытка заставить всех поверить, что в Риме есть еще гражданская власть и она печется о горожанах. А на другом берегу Тибра священники, наоборот, загасили огни на фасаде собора Святого Петра, и оплот настоящей власти тонул в тени.

Пико перешел маленькую площадь между палаццо деи Венециани и скоплением домишек, стараясь держаться подальше от распахнутого парадного входа со стражей у порога. Теперь он добрался до виа Корсо, которая, как вал, разрезала город до самых северных окраин.

Вокруг никого не было, но, когда юноша подошел к кирпичной стене первого здания, из ниши выступила тень и тронула его за руку.

— Это вы должны явиться на встречу? — спросил хриплый голос.

— А вы? Вы меня ждете?

Не отвечая, незнакомец сделал ему знак следовать за ним и быстро пошел вперед. Пройдя несколько шагов, он резко свернул в узкую улочку, держась возле стен погруженных в тишину приземистых строений. Пико едва за ним поспевал: идти было трудно, темнота не давала разглядеть дорогу, и моментами он ориентировался только на голос незнакомца. Потом под ногами почувствовался подъем дороги, и впереди замаячил холм. Судя по всему, Квиринал.

Они прошли множество крутых поворотов, петлявших между плетеными изгородями виноградников и огородов, и наконец достигли площадки, на которой возвышались развалины какого-то крупного античного комплекса, то ли храма, то ли термы. Здесь подъем стал более пологим, и дорога среди перелесков и еще каких-то руин повела дальше, к термам Диоклетиана. Проводник быстро шагал впереди и время от времени осматривался, чтобы удостовериться, нет ли слежки.

Они подошли к высокой каменной изгороди, и тут проводник остановился, указав Пико на узкую калитку. Потом, не говоря ни слова, повернулся и зашагал обратно, оставив юношу одного.

Пико в нерешительности стоял перед закрытой калиткой. Из-за изгороди донеслось смутное бормотание, как будто кто-то перешептывался. Может, ему показалось и это журчала вода в фонтане? Джованни подошел ближе к простой дощатой двери, сколоченной грубыми гвоздями. Дверь была крепкая и чересчур массивная. Непохоже было, чтобы за ней располагался всего лишь виноградник. Дверной проем обрамляла полоска травертина, на которой виднелись какие-то непонятные изображения. Одни напоминали символы небесных тел, попадавшиеся Пико в книгах по астрологии. Других он совсем не знал: то ли изображения давно канувших во времени божеств, то ли буквы исчезнувших языков. Поборов инстинктивное желание повернуться и уйти, Пико постучал кулаком в деревянную дверь. Через миг она тяжело, со скрипом отворилась, приоткрыв проход, в который едва мог протиснуться один человек. За дверью стояли двое, одетые во все темное. Они молча, бесстрастно смотрели на Пико и ждали.