— Когда он будет здесь?
— Самое позднее — послезавтра.
Амира закусила губу и задумалась.
— Хочешь, чтобы Абдул… — Анах не договорила.
Но Принцесса отрицательно покачала головой.
— Нет, пусть приедет. Его ждет настоящее откровение. — Она улыбнулась девушке, и та вздрогнула, прежде чем ее губы сложились в ответную улыбку.
Анах поспешно вышла из комнаты, беззвучно шепча молитву. На мгновение лицо Амиры показалось ей злобной харей демона пустыни.
Крисфилд, Мэриленд.
Четверг, 2 июля, 20.44
— Ты меня запутал, — признался Дитрих. — Ты вроде говорил, что все это затеяно, чтобы переориентировать бюджет США с войны на медицинские исследования. Выходит… что же, речь шла об оси зла, сформированной «Уолгринз» и «Си-ви-эс»? [24]
— Думай еще, — сказал Руди.
— Врачами, больницами? Фармацевтическими компаниями?
— Бинго! — объявил я. — Вот кто получит больше всех денег, если разнесутся слухи об этом дерьме.
— Значит, какой-то чокнутый тип просто провернул рекламную кампанию? — спросил Дитрих.
— В некотором роде, — подтвердил я. — С целью показать нам нечто большое и страшное, доказать, что террористы могут этот кошмар применить, позволить нам остановить первую волну, чтобы у нас создалось ощущение, будто мы заполучили передышку. Но в то же время заставить нас бояться нового оружия в руках у террористов и бросить все силы на поиски лекарства. Доказательство тому — крабовый завод. Они передали нам сведения о первых шагах по созданию противоядия, верно. Однако доктор Кто сказал, что потребуются миллиарды, дабы довести исследования до конца, и, может быть, триллионы для производства вакцины.
— Кто же наш плохой парень? — спросил Дитрих.
— Хороший вопрос, — сказала Грейс. — Уверена, состояние себе сделает не он один, множество фирм озолотятся. Вряд ли этот человек настолько неосмотрителен, чтобы вылезти в первый ряд и попытаться затопить рынок одним-единственным лекарством.
— Совершенно верно, — согласился я.
Черч поджал губы, мы ждали. Наконец он кивнул.
— Полагаю, вы попали в точку, капитан. Блестящая работа.
— Я заслужил печенюшку?
— Да. И вы по-прежнему самый большой умник на свете.
Я поклонился в знак признательности.
— И к чему мы пришли? — спросил Руди. — Вы знаете, сколько в мире фармацевтических компаний?
— Слишком много, — ответил Черч. — Но далеко не все из них могут оплатить нечто подобное.
— Мы должны отыскать организацию с достаточно глубокими карманами, чтобы спрятать в них все, что требуется для исследований и создания подобного рода болезни. Или болезней, — исправился я. — Или же группу компаний, которые объединили ресурсы.
— Наверняка существует способ сузить список, — возразил Руди, — не все же фармацевты имеют тело с патогенами. Не все вкладывают средства в превентивную медицину.
— А это имеет значение? — спросил Дитрих.
— Несомненно, — ответил Руди. — Если они не готовы проводить исследования или наладить массовый выпуск лекарств, они не войдут в число тех, кто попадает в первую денежную волну. Весьма прибыльную. Их фабрики для этого не подойдут. Но даже с учетом всех условий в списке все равно будет чудовищно много компаний.
— На самом деле все еще сложнее, — заметила Грейс, — потому что множество крупных фирм являются интернациональными, с отделениями, разбросанными по всему миру. Сомневаюсь, что кто-то из них окажется настолько легкомысленным, чтобы устроиться в границах какой-нибудь сверхдержавы. Правительственный контроль над ресурсами и деньгами не позволит. Спорю, что эти говнюки работают в какой-нибудь стране третьего мира. Как же мы поймем, с чего начинать поиски?
— «Ясновидец», — произнес Черч. — Хотя придется еще долго строить догадки, предположения, нащупывать путь от теории к практике. Есть и другие сложности. Не имеет значения, какие фигуры выйдут на первый план, — нам все равно надо сообщить обо всем президенту. А затем попросить помощи у фармацевтов, чтобы быть готовыми на случай, если болезнь все-таки распространится, намеренно или же, что более вероятно, по несчастной случайности.
— Господи, — расстроился Дитрих, — неужели мы сделаем нашего негодяя богачом?
— Да, пока не всадим пулю ему в голову, — проговорила Грейс. Никто не счел это шуткой.
— В то же время, — сказал я, — нельзя сбрасывать со счетов версию, предполагающую участие террористов. Думаю, наша неведомая фармацевтическая компания платит им за помощь.
— Это не лишено смысла, — согласился Черч. — Террористы получат выгоду от перераспределения ресурсов сверхдержав, что будет означать их победу в глазах всего мира. Они знают, что не помогают ни взрывы в метро, ни захват заложников, ни угон самолетов и снос домов. Преступники, конечно, нанесли колоссальный ущерб, но по большому счету рейтинг у них низкий. Ну а в подобном случае они сейчас же перемещаются в категорию победителей.
Дитрих, помолчав, сделал вывод:
— Выходит, они наемники фармацевтической компании.
— Что-то в этом роде, — кивнул я, — однако мы знаем о террористах наверняка: они не сдаются просто так и редко бывают довольны мелким выигрышем, не слишком хорошо играют в команде, не прикрывают ничьих флангов, не придерживаются правил.
— Следовательно?.. — произнес Руди.
— Следовательно, — подхватил я, — даже если наш плохой парень заплатил им за участие в демонстрации, они вряд ли прикроют лавочку и отправятся по домам, когда дело будет на мази. Много их людей было убито в ходе подготовки. Если эль-Муджахид участвует в деле, удар по экономике США может оказаться недостаточным для удовлетворения его нужд.
— Каких еще нужд? — удивился Руди.
— Религиозных, — сказал я.
— О черт, — негромко ругнулся Дитрих.
Себастьян Голь. Афганистан.
Четверг, 2 июля
— Линия? — спросил американец.
— Чисто, — ответил Голь.
Тойз был рядом с ним, слушал разговор.
— У меня для вас скверные новости. Боксер ушел из-под удара.
Голь услышал, как Тойз тихонько зашипел, и возмутился:
— Как так?
— Он нокаутировал остальных игроков. Полагаю, у него есть свой человек на углу. Полиция обнаружила автомобиль на кемпинговой стоянке на магистрали Джерси. Никаких следов Боксера. Похоже, они уже запустили другой сценарий, и приказ о нокдауне пришел слишком поздно.