Отвертка из верхнего ящика комода тоже исчезла. Туда я засунула ее, чтобы не потерять, пока не прикручу обратно вентилятор. Я вылетела в коридор; дверь хлопнула о стену. Мой путь в комнату кастелянши подогревала ярость. Я громко постучала.
Она открыла с той же безразличной миной, как и в прошлый раз.
— Чего тебе?
Я вздохнула:
— Дара! Как хорошо, что ты здесь. Гм, я, кажется, посеяла твою отвертку. Дашь другую? Теперь мне нужна побольше.
— Ты потеряла одну мою отвертку и хочешь, чтобы я дала тебе другую?
— Да, — сказала я неопределенным тоном, больше напоминавшим вопрос, чем ответ.
— Подожди. — Дара вздохнула, ушла на пару секунд и вернулась, держа в руке отвертку большего размера.
Прибежав в свою комнату, я подтащила стул Бет под вентилятор. Новая отвертка подходила лучше, и я вытащила винты за рекордное время. Потом вытянулась в струнку, встав на цыпочки, и без труда обнаружила знакомый пластиковый предмет. Точная копия первого микрофона была оторвана с первой же попытки.
Я слезла со стула и тянула за собой проводок, пока он не задрожал от напряжения. Один быстрый рывок — провод отцепился от вентилятора и упал на пол. Меня охватило странное чувство удовлетворенности; я в совершенстве освоила искусство нейтрализации подслушивающих устройств.
С нагловатой ухмылкой я скрутила тонкий, запутанный проводок в плотное кольцо и прошептала:
— Я вам не зверушка в зоопарке.
Дверь задрожала от громкого стука извне. Я повернула ручку, надеясь увидеть рассерженного Джареда. Вместо него я обнаружила за дверью Клер; она стояла передо мной с убийственным выражением на лице.
У меня будто ком в горле застрял, когда она протискивалась в комнату, развернув плечи. Одним гибким движением Клер взобралась на стул Бет и дотянулась до вентилятора. Новый проводок с микрофоном она пристраивала дольше, чем я его обрывала, а вот прикрутить на место вентилятор ей удалось быстрее, чем я его снимала.
После этого Клер пошла к двери, но по пути остановилась, посмотрела на провод у меня в руках и резким движением выхватила его. Я даже не успела заметить, как это произошло.
— Если ты сделаешь это снова, — она покосилась на вентилятор, — я тебе язык вырву.
Попытка сглотнуть не удалась, язык прилип к нёбу. Клер отклонилась назад, угрожающе-сладко оскалилась и покинула меня. Я заперла дверь, а потом обхватила себя. Клер меня напугала.
От мысли о том, что Джареду слышно каждое мое движение, по щекам потекли слезы, и я прошептала:
— Не могу этого сделать.
У меня возникло настойчивое желание уйти подальше от микрофона. Я схватила пальто и ключи. Если я надеюсь обрести возможность нормально жить, нужно поговорить с Синтией.
— Мам? — позвала я, входя в столовую.
— Я на кухне, дорогая, — отозвалась Синтия.
Выражение ее лица изменилось, когда она увидела мои опухшие от слез глаза.
— Что у тебя с рукой, Нина? — спросила мама, обратив внимание на импровизированную повязку.
— Я хочу, чтобы ты поговорила с Джаредом, мама.
Озабоченность сошла с ее лица, и она вернулась к приготовлению ужина.
— Прости, Нина. Я не могу этого сделать.
— Тогда позволь мне иметь личную жизнь.
Кажется, Синтии не слишком понравилась формулировка, но сбить ее с толку было не так-то просто.
— Это уговор твоего отца с Джаредом.
— Но папы больше нет.
Синтия проигнорировала меня:
— У нас с Джаредом был очень долгий разговор. Если тебе будет легче, знай, что сначала он спорил со мной. Он был очень тверд. Но когда я напомнила ему, как тяжело приходится его матери и как трудно будет тебе, он не мог отказаться и решил поступить так, как будет лучше для тебя. Пока это нетрудно. Ты еще даже не начала понимать, какой тяжелой будет твоя жизнь, если ты не прекратишь эти нелепые…
— Ты должна попытаться. Ради меня ты просто обязана попробовать, — молила я.
Синтия прищелкнула языком:
— Теперь он не станет меня слушать, Нина. Некоторые вещи нельзя повернуть вспять. Раз уж ты сыграла свою партию, нечего сердиться на противника.
— Мама… — Я надула губы, но это не подействовало. Из глаз хлынули слезы.
— Я его предупредила, что, если он продолжит вязаться к тебе, я его уволю.
— Что?
— Продолжать с ним отношения — значит…
— Ты же знаешь, что только он может обеспечить мою безопасность! И ты готова рискнуть моей жизнью, чтобы доказать свою правоту?
— Конечно нет! Нина, твой отец настаивал на том, чтобы Джаред и близко к тебе не подходил. Так что придется забыть этого парня!
— Мама, я его люблю!
При этих моих словах глаза Синтии расширились. Немного помолчав, она пренебрежительно мотнула головой:
— Ты сама не знаешь, о чем говоришь.
Я едва сумела прошептать:
— Посмотри на меня. — Я страдальчески опустила плечи. — Неужели тебе это кажется детской забавой? Я люблю его.
— Так разлюби. Твой отец не хотел этого. Джаред говорил тебе? Что ему было настрого запрещено сближаться с тобой? Я не стану помогать тебе идти против воли отца.
— Это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к Джареду, мама! Папа не хотел, чтобы я знала правду о нем!
— Нина, — Синтия тяжело дышала, — ты в это не веришь.
Мне было ясно: я напрасно трачу усилия; Синтия мне не поможет. Я отвернулась, чтобы не видеть безразличия в ее глазах, и поплелась к своему «бимеру». Хлынул проливной дождь, и я насквозь промокла, пока дошла до машины. Я быстро покатила по улице, шины оставляли за собой кильватерный след.
Чем дальше я ехала, тем меньше мне хотелось в общежитие. Возвращение в «Эндрюс» означало окончательное фиаско. Хуже того, где-то внутри меня жило понимание того, что стоило мне переступить порог моей комнаты, как началась бы жизнь без Джареда.
Зажглись и замелькали по сторонам уличные фонари, дождь бил в ветровое стекло и оставлял на нем крошечные брызги, похожие на кристаллы. Некоторые дороги были закрыты из-за подтопления, и вскоре я оказалась загнанной в какой-то тупиковый проезд. Вдруг сквозь завесу гонимых ветром струй дождя прямо перед моей машиной проявились очертания моста; он вздымался в ночное небо высокой аркой.
Я выключила мотор и стала размышлять о событиях прошедшей недели. Мои жалкие попытки взять ситуацию под контроль полностью провалились. Но до этого момента я не помышляла о том, чтобы все бросить.
Сняв шапку и перчатки, я бросила их на соседнее сиденье. В голове созрело решение: единственный выход для меня — уехать. И Джаред поедет со мной, обязательно. Я бы увезла его и от сестры, и от брата, и от Лиллиан. Обняв рулевое колесо, я проникалась мыслью: это ловушка, выхода нет.