— Что, Вали?
— Я…
Она прижала палец к его губам.
— Не надо об этом, — сказала она.
— Почему?
— Это к несчастью. Если боги вдруг узнают, что ты чем-то сильно дорожишь, то непременно отнимут. Просто возвращайся ко мне. Тебе не нужно объяснять, что ты чувствуешь.
Конунг Двоебород заметил, что они беседуют наедине, но не подал виду. Его шестилетняя дочь Рагна стояла рядом с ним, держа в руках прялку. Вали поглядел на Двоеборода, затем снова на Адислу.
— Он надеется, что меня убьют, — сказал Вали.
— Но без его участия, — отозвалась Адисла. — Он хотел бы, чтобы Аудун отправил к нему другого наследника. Более сильного, мужественного, грубого и неотесанного.
— Что ж, понадеемся, что я останусь в живых и он здорово огорчится.
— Если ты погибнешь, то окажешься в пиршественном зале Одина, будешь вечно пить вместе с другими героями.
Вали закатил глаза.
— И вечно слушать, как мужики вроде Браги похваляются своими кровавыми подвигами? Да еще и все время пить? Никаких сил не хватит.
— Не кощунствуй, — проговорила она, смеясь.
— Да кому какое дело? Боги нас боятся, так говорит мой отец.
— Все боятся твоего отца, — сказала Адисла.
— Нет, ты подумай! Сижу я вечно пьяный, да еще отец сверкает на меня глазами с другого края стола! Лучше я умру смертью труса, лишь бы остаться с тобой.
Адисла зарделась.
— Нечего распускать нюни, если даже боишься, — заявила она. — Я буду твоей валькирией, буду звать тебя на битву! Тебя ждет слава, дорогой мой! Вернись с победой или не возвращайся вовсе!
Она заговорила, словно благородная дама, и притворилась, будто промокает платочком глаза, как это обычно делают такие дамы, провожая мужей на войну. Вали слишком хорошо ее знал и понимал, что ее веселость наиграна. Он улыбнулся и погладил Адислу по голове. Слезы навернулись ей на глаза, но он сделал вид, будто не заметил.
Вали развернулся лицом к кораблю, шумно шагнул в воду, держа на плече сундучок, на котором будет сидеть во время пути. Он закинул свою поклажу на борт, затем вскарабкался сам и снова поднял сундук. Спотыкаясь о весла и балласт, он двинулся к своему месту, стараясь выглядеть спокойным, стараясь показать, будто прекрасно знает, что ему делать. На борту не оказалось ни одного знакомого, ни одного человека, с кем он хотя бы раз встречался.
Вали занял свое место на борту драккара, маневренного и изящного военного корабля, статус которого обозначала резная медвежья голова на носу. Рядом покачивались два круглобоких кнарра, торговых корабля, — пустые, они сидели на воде гораздо выше. Эти корабли предназначались для награбленного добра. На них были крестьяне, которых Вали знал. Он слегка разволновался. Обычно в битве своих от врагов отличали просто: своих знали в лицо. А среди чужаков, да еще и в разгар побоища, его запросто могут спутать с противником.
Идя вдоль борта, Вали озирался по сторонам, чтобы хотя бы самому запомнить лица людей, с которыми предстоит сражаться бок о бок. Все воины, сидевшие на веслах, были огромные, с нечесаными волосами и всклокоченными бородами, в грязной, запятнанной одежде. У некоторых было столько татуировок, что кожа казалась синей. Вали поглядел на новых товарищей и решил, что на всякий случай не стоит толкать их, пробираясь к своему веслу. Воины что-то бормотали. Вали не понял, обращаются ли они к нему, друг к другу или просто погружены в размышления. Они невнятно бубнили себе под нос, и Вали не сразу разобрал обрывки фраз. А когда разобрал, сразу пожалел об этом.
— Девчонка… боится… Смерть трусам! Я бью-убиваю, дерьмо с потрохами! Сразу ясно, кто бывал в битве. Всех убью, один останусь! Выжечь землю, выжечь землю!
Вали заглянул в их глаза. Они смотрели куда-то в пустоту, покрасневшие, словно эти люди не спали много ночей подряд, вглядываясь в даль. Некоторые из воинов были в звериных шкурах, которыми покрывали головы или все тело, некоторые сидели почти голые, несмотря на утренний холод. Вали предпочел бы оказаться подальше от них.
На корме, закрытое в бочонках или привязанное к борту, хранилось оружие: копья и топоры. Меч Вали увидел только один. Эти воины вовсе не богачи. Однако, в отличие от них самих, оружие было ухоженное: лезвия топоров отполированы до серебристого блеска, наконечники копий острые, словно шило.
Кто-то положил Вали руку на плечо.
— Вот твое весло, сынок. — У него за спиной стоял Браги, и Вали обрадовался ему.
Вали поставил свой сундучок и сел. Браги отошел к противоположному борту, тоже поставил сундук, сел боком и слегка ущипнул князя за руку.
— Возможно, ты уже жалеешь, что пропускал мимо ушей мои слова о мечах, щитах и копьях.
Вали, взбудораженный до предела, смог лишь улыбнуться в ответ.
Браги снова положил руку ему на плечо.
— Не бойся, князь, с тобой ничего не случится. Хотя, если бы ты внимательнее слушал меня, сегодня тебе было бы легче. Я занял для тебя место на лучшем корабле.
Вали немного отстранился: подобная задушевность ему не нравилась.
— Но здесь нет ни одного моего сородича.
— Верно, зато ты среди лучших воинов двадцати королевств, — сказал Браги.
— Это вот они?
— Да.
— Берсеркеры?
— Да, они северяне, которые поклоняются Одину Безумному, они воюют только ради того, чтобы ощутить восторг битвы.
— И ради того золота, какое смогут добыть, — вставил Вали.
— Золото они берут заодно. Разумеется, берут, однако их главная цель не в этом, — возразил Браги. — Наверное, было бы лучше, если бы они просто шли за добычей.
— Тогда зачем же они воюют?
— Чтобы воевать. Посмотри на них. Все они побывали во множестве набегов, но разве они похожи на богачей? Нет. Разве у них много рабов? Нет. Подобная ерунда их просто не волнует.
— Они не хотят богатства?
— Разве что самую малость, и потому-то они так полезны Двоебороду. Их награда заключается в хорошей драке. Значит, конунг получает самых лучших бойцов, которых при этом не интересует оплата.
— Да они просто ненормальные, — решил Вали.
— Возможно, но ты все равно сможешь многому у них научиться. Ты увидишь, как ведут себя в бою настоящие воины.
Вали ничего не ответил. Его больше интересовало, как люди ведут себя в обычной жизни. А сидеть, бормоча проклятия, и глядеть на мир покрасневшими глазами, наевшись поганых грибов, достойно скорее круглого дурака, а не героя. Если Браги прав, через три дня их ждет битва. Берсеркеры уже клокочут от гнева, хотя они еще не отчалили от берега. Что же с ними будет, когда они увидят копья врагов? Хотя ему все равно было интересно узнать, насколько эти воины заслужили свою репутацию неуязвимых и бесстрашных. Неужели правда, что оружие их не берет? Окидывая взглядом корабль, Вали радовался, что ему предстоит воевать на стороне этих безумцев, а не против них.