— Трэв, ты не так понял, я имела в виду отвезти домой. Я действительно устала.
Трэвис втянул воздух и кивнул, вставая с дивана. Я обняла его братьев и попросила Трентона попрощаться за меня с отцом. Трэвис стоял на пороге с нашими сумками, и все парни договорились собраться дома на Рождество. Я изображала улыбку, пока мы не вышли за дверь. Когда Трэвис проводил меня до «Морган-холла», его лицо по-прежнему выражало печаль, однако мука исчезла. Все же эти выходные не были уловкой, чтобы вернуть меня. Они стали финалом.
Трэвис наклонился, поцеловал меня в щеку и придержал дверь, глядя, как я захожу внутрь.
— Спасибо за сегодняшний день. Ты даже не представляешь, как осчастливила мою семью.
Я остановилась на нижней ступеньке.
— Ты ведь завтра им все расскажешь?
Он взглянул на стоянку, потом на меня.
— Почти уверен, что они все поняли. Не ты одна ходила с каменным лицом, Гулька.
Я растерянно посмотрела на него, и впервые он ушел от меня, даже не оглянувшись.
Итоговые экзамены стали проклятием для всех, кроме меня. Я усердно готовилась — в комнате с Карой и Америкой или в библиотеке. Трэвиса видела лишь мельком, когда изменилось расписание зачетов. На зимние каникулы я отправилась домой к Америке, конечно же, благодаря Шепли, который остался с Трэвисом. Поэтому мне не пришлось лицезреть постоянные проявления любви.
Последние четыре дня каникул я провалялась, подхватив простуду. Трэвис говорил, что хотел сохранить нашу дружбу, однако даже не позвонил. Я с радостью погрязла в жалости к себе; хотелось раз и навсегда покончить с этой историей до возвращения на учебу.
Обратная дорога в «Истерн» заняла целую вечность. Я с нетерпением ждала весеннего семестра, как и встречи с Трэвисом.
Первый день занятий ознаменовался новым потоком энергии, прокатившимся по общаге, и снежной погодой. Новые курсы означали появление иных друзей и знакомств. У меня не было ни единого совместного занятия с Трэвисом, Паркером, Шепли или Америкой, зато Финч не попал лишь на одно.
За обедом я с волнением ждала Трэвиса, но он, войдя, лишь подмигнул мне и занял место в конце стола со своими «братьями». Я пыталась сосредоточиться на разговоре Америки и Финча о последней футбольной игре сезона, однако все время отвлекалась на голос Трэвиса. Он потчевал всех рассказами о своих приключениях и стычках с законом, а также о новой девушке Трентона. Я внутренне сжалась, ожидая услышать о какой-нибудь особе, которую он склеил в «Ред дор» и повез домой, но этим парень с друзьями не поделился.
С потолка столовой все еще свисали красные и золотые новогодние шары, покачиваясь в воздушном потоке от обогревателей. Я закуталась в кардиган. Финч заметил мою нервозность, обнял и погладил по руке. Я знала, что слишком много внимания обращаю на Трэвиса, ожидая его взгляда, но он будто забыл, что я сижу за этим же столом.
Трэвис оставался невосприимчив к ордам девушек, подходившим к нему после вестей о нашем разрыве. Однако он вернул наши отношения на платонический уровень, хотя и довольно напряженный. Мы прожили порознь без малого месяц, в итоге я не знала, как вести себя рядом с ним.
Трэвис покончил с едой, подошел к нам и положил руки мне на плечи. Мое сердце затрепетало.
— Шеп, как занятия? — спросил он.
Шепли наморщился.
— Первый день — отстой. Бесконечное изложение учебной программы и правил поведения. Я вообще не понимаю, зачем так рано приехал.
— Э… без этого никак. А у тебя, Гулька? — спросил Трэвис.
— То же самое, — сказала я ровным голосом, пытаясь не выдать волнения.
— Хорошо отдохнула? — поинтересовался Трэвис, покачивая меня из стороны в сторону.
— Неплохо, — ответила я как можно убедительнее.
— Отлично. У меня еще одно занятие. Пока.
Я проследила, как он быстрым шагом вышел за двери и закурил на улице.
— Ого, — пискляво произнесла Америка, взглянула на Трэвиса, рассекавшего ногами снег на пустыре, и покачала головой.
— Что такое? — спросил Шепли.
Америка раздосадованно положила подбородок на кулак.
— Странно как-то…
— Ты о чем? — спросил Шепли, отбрасывая светлые пряди Америки назад, чтобы провести губами по ее шее.
Она улыбнулась и прильнула к нему.
— Он совершенно нормальный… каким может быть Трэвис, конечно. Что это с ним?
Шепли пожал плечами.
— Не знаю. Он уже некоторое время такой.
— Эбби, как могло все стать наоборот? Он в отличном настроении, а ты несчастна, — сказала Америка, не обращая внимания на тех, кто развесил уши.
— Несчастна? — удивленно переспросил Шепли.
Я растерянно открыла рот и залилась краской.
— Неправда!
Америка поковырялась в салате.
— Он почти что в нирване, а ты…
— Мерик, прекрати, — предупредила я.
Подруга пожала плечами и принялась за еду.
— Должно быть, притворяется.
Шепли толкнул ее в бок.
— Америка, так ты идешь со мной на вечеринку святого Валентина для пар?
— Разве нельзя спросить ласково? Как положено нормальному бойфренду?
— Я это делал, причем уже не раз. А ты все время говоришь: «Спроси попозже».
Подруга откинулась на стуле и надула губки.
— Я не пойду без Эбби.
Лицо Шепли исказилось от раздражения.
— В прошлый раз она все время провела с Трэвом. Ты ее почти не видела.
— Мерик, хватит строить из себя ребенка, — сказала я, кидая в нее веточку сельдерея.
Финч толкнул меня локтем.
— Будь у меня такая возможность, красотуля, я бы тебя туда сводил.
— Чертовски хорошая мысль. — У Шепли засветились глаза.
— Шеп, я не в «Сиг Тау». — Финч поморщился. — Я нигде не состою. Братства противоречат моей религии.
— Финч, пожалуйста!.. — попросила Америка.
— Дежавю, — проворчала я.
Финч искоса глянул на меня и вздохнул.
— Эбби, ничего личного. Я еще не был на свидании… с девушкой.
— Знаю. — Я потрясла головой, пытаясь скрыть смущение. — Все в порядке. Правда.
— Ты нужна мне там, — сказала Америка. — Мы заключили договор, помнишь? Никаких вечеринок поодиночке.
— Мерик, ты вряд ли будешь одна. Прекрати драматизировать, — сказала я, раздраженная этим разговором.
— Хочешь драмы? Когда на каникулах ты заболела, это я поставила рядом с твоей кроватью мусорное ведро, всю ночь держала коробку с бумажными платками и вставала, чтобы дать тебе сироп от кашля! Ты в долгу передо мной!