«Китон» был самым старым зданием в «Истерне».
Бои проводились там и раньше, но я слегка занервничала из-за выбора места. Адам ожидал, что народу будет битком, потому и выбрал китонский подвал, самый просторный в студенческом городке. Перед крошащимися кирпичными стенами высились леса, внутри тоже шел ремонт.
— Ничего умнее Адам не мог придумать, — проворчал Трэвис.
— Поздно что-либо менять, — сказала я, глядя на строительные леса.
Завибрировал мобильник, экран отбросил синий свет на лицо Трэвиса, и я увидела между бровей две морщинки. Он нажал на кнопку, резко захлопнул телефон и сильнее прижал меня к себе.
— Ты сегодня здорово нервничаешь, — прошептала я.
— Мне станет лучше, когда Трент притащит сюда свою никчемную задницу.
— Я здесь, плакса, — тихо проговорил Трент.
В темноте я едва могла различить его силуэт, но в полоске лунного света сияла улыбка.
— Как ты, сестренка? — спросил Трент, одной рукой обнимая меня, а другой толкая Трэвиса.
— Отлично, Трент.
Трэвис тут же расслабился и повел меня за здание.
— Если нагрянут копы и мы разделимся, то встретимся в «Морган-холле», — сказал Трэвис брату.
Мы остановились около окна, расположенного на уровне земли. Оно было открыто — значит, Адам внутри, ждет нас.
— Прикалываешься? — спросил Трент, глядя на окно. — Туда даже Эбби едва пролезет.
— Ты сможешь, — заверил его Трэвис, забираясь в темный проем.
Как и много раз до этого, я сунулась вперед и спрыгнула, зная, что Трэвис подхватит меня.
Мы подождали пару секунд, потом ворчащий Трент соскочил с подоконника на бетонный пол.
— Тебе повезло, что я обожаю Эбби. Я не ради всякого такое сделаю, — бухтел он, поправляя рубашку.
Трэвис подпрыгнул и резким движением закрыл окно.
— Сюда, — повел он нас сквозь темноту.
Мы миновали коридор за коридором, я крепко держала Трэвиса за руку, а Трент ухватился за мою футболку. Под ногами скрипел песок. Мои глаза пытались приспособиться к темноте; нигде ни малейшего источника света.
После третьего поворота Трент запаниковал:
— Нам нипочем не найти выход отсюда.
— Пойдете следом за мной, — сказал Трэвис, раздраженный жалобами Трента. — Все будет хорошо.
Когда в коридоре стало светлее, я поняла, что мы уже близко. Вскоре оглушительно заревела толпа — вот мы и пришли. Обычно в помещении, где Трэвис ждал боя, находилась всего одна лампа и стул, но из-за ремонта тут все было заставлено школьной мебелью и каким-то оборудованием, и все накрыто белыми простынями.
Пока Трэвис и Трент обсуждали тактику поединка, я высунула нос за дверь. В соседнем помещении царил тот же хаос, что и на последнем бою. Народу собралось не меньше, места явно не хватало. Под пыльными простынями стояла мебель, передвинутая к стенам, чтобы создать пространство для зрителей.
Света было меньше, чем обычно. Наверное, Адам не желал привлекать излишнего внимания. С потолка свисали лампы, роняя тусклое сияние на деньги в руках тех, кто делал ставки.
— Голубка, ты меня слышала? — Трэвис прикоснулся к моей руке.
— Что? — заморгала я.
— Я хочу, чтобы ты не отходила от этого проема. Все время держи Трента за руку.
— Я не сдвинусь с места, обещаю.
Трэвис улыбнулся, продемонстрировав идеальные ямочки на щеках, и сказал:
— А теперь нервничаешь ты.
Я посмотрела в проем, потом на Трэвиса.
— Трэв, у меня не очень хорошее предчувствие. Это не из-за поединка, тут что-то другое. Место какое жуткое, бр-р…
— Мы здесь не задержимся, — заверил меня Трэвис.
Раздался усиленный мегафоном голос Адама, а потом мне на щеки легли столь знакомые теплые ладони.
— Я люблю тебя, — сказал Трэвис.
Он обнял меня, оторвал от пола, поцеловал, отпустил, продев мою руку под локоть Трента.
— Не спускай с нее глаз, — сказал Трэвис брату. — Ни на секунду. Как только начнется бой, здесь будет безумие.
— Давайте поприветствуем участника сегодняшнего боя Джона Сэвиджа!
— Я буду беречь ее как свою жизнь, братишка, — пообещал Трент, слегка дернув меня за руку. — А теперь иди и надери этому парню задницу.
— Трэвис Мэддокс Бешеный Пес! — прокричал в рупор Адам.
Трэвис шел через толпу под оглушительный рев. Я взглянула на Трента, у того на губах застыла улыбочка. Другие бы не заметили, но я увидела в его глазах гордость.
Когда Трэвис дошел до центра арены, я сглотнула. Джон был ненамного крупнее моего парня, но выглядел посерьезнее прежних соперников, включая борца из Вегаса. Не пытаясь запугать Трэвиса взглядом, как другие, он изучал своего противника, прокручивал бой в голове. В его глазах я заметила не только аналитические наклонности, но также отсутствие страха. Еще до начала боя я поняла, что схватка будет нелегкой для Трэвиса. Перед ним стоял сущий дьявол.
Трэвис тоже заметил разницу. Его обычная ухмылка сменилась сосредоточенностью, взгляд стал пристальным. Когда прозвучал сигнал, Джон атаковал.
— Боже, — сказала я, сжимая руку Трента.
Брат имитировал движения Трэвиса, будто они были единым целым. Внутри у меня все сжималось с каждым новым ударом Сэвиджа, я еле сдерживалась, чтобы не зажмуриться. Джон не растрачивал силы попусту, его движения были ловкими и выверенными. По сравнению с этим боем все предыдущие казались пустяком. Мощь, сквозившая в движениях бойца, сама по себе внушала страх, будто все действо было тщательно поставлено и доведено до совершенства.
В воздухе повис тяжелый запах. От пыли, поднятой с простыней, першило в горле. Чем дольше шел бой, тем более зловещим делалось мое предчувствие. Я не могла избавиться от него, но заставляла себя не двигаться с места, чтобы Трэвис сосредоточился на схватке.
Завороженная тем, что происходило в центре подвала, я вдруг ощутила резкий толчок сзади. Моя голова дернулась, но я крепче вцепилась в Трента; я отказывалась покидать свое место. Трент повернулся, схватил двух парней за рубашки и повалил, как тряпичных кукол.
— Назад, а то убью! — крикнул он зевакам.
Я сильнее сжала его руку, и он похлопал меня по кисти.
— Эбби, я здесь. Просто наблюдай за боем.
Трэвис дрался довольно хорошо, и я ахнула, когда увидела его первую кровь. Толпа завопила громче, но предупреждение Трента заставило и других зрителей держаться от нас на безопасном расстоянии.
Нанеся противнику мощный удар, Трэвис мельком взглянул на меня и вновь переключился на борьбу. Двигался он проворно, чуть ли не просчитывая каждый ход соперника.