— Она старалась нас защитить, — сказала Кай.
Пейнтер подозревал, что самопожертвование Ашанды предназначалось в первую очередь Рафаэлю, а не кому-то еще. Впрочем, быть может, он ошибался. Так или иначе, выиграли от этого все.
— Она действительно нас защитила, — согласился Пейнтер.
На глазах у них одежда негритянки с той стороны, которая была обращена к взрыву, начала терять окраску и распадаться на хлопья мельчайшего пепла. Черная кожа под ней покрылась белыми пятнышками, словно ее посыпали истолченным в порошок мелом, и эти пятна стали увеличиваться в размерах, расползаться, пожирая плоть.
Ашанда была заражена то ли наноботами, о которых говорил Чун, то ли каким-то другим разрушительным процессом. Использовав собственное тело в качестве живого щита, она перекрыла дорогу дождю смертоносных частиц.
Однако безопасно в тоннеле будет оставаться еще совсем недолго.
Узкая горловина в конце начала осыпаться. Твердый камень превращался в мельчайший песок и стекал вниз.
— Здесь все происходит значительно быстрее, чем в Юте, — пробормотал Чун. — Вполне вероятно, наногнездо таких размеров будет разрастаться по экспоненте.
Пейнтер указал в сторону выхода из тоннеля.
— Хватай Ковальски. Вы знаете, что нужно делать.
— Так точно, сэр.
Геолог тоскливо задержал взгляд на процессе, который распространялся, пожирая на своем пути всю материю. У него на лице смешались восхищение и ужас. Наконец он решительно тряхнул головой и, развернувшись, направился наверх, по пути собирая остальных и подталкивая их к выходу.
Один только Джордан отказался подчиниться. Проскользнув под рукой геолога, он вернулся назад.
— С тобой все в порядке? — спросил парень у Кай.
Та молча подняла скованную наручником руку.
Пейнтер склонился к Рафаэлю.
— Назовите код, отпирающий наручники.
Но француз не отрывал взгляда от своей негритянки. Та пришла в себя, оглушенная, ослабленная, бессильно уронив голову к стене. Она уставилась на Рафаэля. От невыносимой боли ее дыхание стало частым и неглубоким. Кровь текла из ран на зараженном боку. Там уже совсем не осталось кожи, обнажились мышцы.
— Что ты наделала, Ашанда? — пробормотал француз.
— Рафаэль, нам нужен код от наручников.
Мерзавец был глух к мольбам Пейнтера, однако Ашанда приподняла на дюйм свою здоровую руку, охваченную дрожью, и тут же уронила ее, красноречиво выражая свое последнее желание.
Пейнтер молчал, понимая, что не сможет предложить более убедительных аргументов.
Он ждал, глядя на то, как мир вокруг медленно растворяется.
06 часов 07 минут
Изувеченный, распростертый на каменном полу, Рафаэль посмотрел Ашанде в глаза. Она пожертвовала ради него всем. Всю свою жизнь он сражался, чтобы утвердить себя в глазах окружающих, в глазах своей семьи, в своих собственных глазах, — чтобы подняться над тем стыдом, в котором не было ни капли его вины. Однако для этих черных глаз в подобных стараниях не было никакой необходимости. Ашанда видела его насквозь, молчаливо наблюдала за ним, всегда рядом, неизменно сильная.
И вот сейчас Рафаэль наконец впервые по-настоящему увидел ее.
Осознание этого разбило его сильнее, чем падение с высоты.
— Что я с тобой сделал? — прошептал он по-французски, обращаясь к негритянке.
Он прикоснулся к ее щеке.
— Будьте осторожны, — предостерег Пейнтер, однако его голос прозвучал где-то вдалеке.
Но Рафаэля подобные тревоги уже не трогали. Он понимал, что получил очень серьезные травмы. Его бил озноб, он проваливался в шоковое состояние. С каждым вдохом он ощущал во рту привкус крови, вытекающей из легкого, проткнутого сломанным ребром. Обе его ноги получили множественные оскольчатые переломы, как и кости таза, по всей видимости.
Рафаэль сознавал, что все кончено, но собирался продержаться еще чуть-чуть.
Ради Ашанды.
Он провел костяшками пальцев по ее скуле, по подбородку, прикоснулся к ямке на шее.
Она закрыла глаза.
Ее губы тронула тень улыбки.
«О, любовь моя…»
Рафаэль нежно заключил ее в объятия, почувствовал у нее на спине горячую кровь, дрожь невыносимых мучений. Ашанда попыталась отстранить его от себя, по-прежнему думая в первую очередь о том, как его защитить.
«Нет, позволь мне сейчас стать более сильным… хотя бы в этот раз».
То ли услышав его мольбу, то ли просто чересчур ослабленная, Ашанда со вздохом рухнула на Рафаэля. Ее голова оказалась у него на плече, глаза уставились на него с радостью, какой он еще никогда не видел. Рафаэль мысленно проклял себя за то, что отказывал ей в таком простом счастье — и не только ей, но и себе самому.
У него над ухом прозвучал назойливый голос.
Чтобы отвязаться от него, Рафаэль назвал пять цифр — код к наручникам.
Послышался шум какой-то возни. Раздались два молодых голоса, полные надежды, радости и откровенной любви. Парень и девушка убежали прочь, захватив с собой свое ослепительное счастье.
Оставшись один, Рафаэль склонился и нежно поцеловал Ашанду в губы. Он почувствовал, как они слабо задрожали от прикосновения. Казалось, целую вечность он прижимал эту женщину к груди, чувствуя щекой каждое ее дыхание… которое все замедлялось, замедлялось… и оборвалось.
Рафаэль ощутил, как начало разлагаться его собственное тело. Зараза пришла через руку, обнимавшую Ашанду, через плечо, поддерживавшее ее, даже через губы, поцеловавшие ее. Но это была сладостная боль. Она пришла от Ашанды, и ничего иного ему не было нужно.
Поэтому он еще крепче прижал ее к себе.
Чей-то голос вторгся в его разум. Обернувшись, Рафаэль увидел, что Пейнтер по-прежнему стоит рядом с ним. Ему почудилось, что тот ушел вместе с остальными. То, что казалось вечностью, на самом деле продолжалось всего несколько минут.
— Что вам нужно, мсье Кроу? — хрипло прошептал Рафаэль, чувствуя, как отмирают части его тела.
— Кто вы такой? — спросил Пейнтер, присевший на корточки в нескольких шагах от него, подобно стервятнику.
Откинув голову назад, Рафаэль закрыл глаза. Он понял, что на самом деле хотел знать его враг. Хотя тело его умирало, ум оставался острым.
— Я знаю, кто вам нужен, но это не я. И никто из членов моего семейства. — Открыв глаза, Рафаэль посмотрел Пейнтеру в лицо. Говорить было трудно, но он понимал, что должен высказаться. — То, что вы ищете, не имеет названия. По крайней мере, формального.
— Что вам известно об этих людях?
— Я знаю, что ваши старейшие американские семьи ведут свою родословную от «Мейфлауэра». [39] Но это ничто, жалкая икота на долгом марше истории. В Европе есть семьи, которые могут проследить свои корни вдвое, втрое, вчетверо дальше. Но даже среди них есть горсть избранных, чье наследие уходит значительно глубже в прошлое. Кое-кто утверждает, что прослеживает свою родословную ко временам еще до рождения Христа, но кто может сказать, правда ли это? Однако я могу со всей определенностью утверждать, что эти семейства накапливали в своих руках богатство, власть, знания, распоряжаясь историей и при этом постоянно скрываясь за подставными лицами, непрерывно меняющимися. Эти люди — тайна в сердце всех тайных сообществ.