— А по-моему, вас просто волнует, что я ему нравлюсь и он мне небезразличен тоже! — возмутилась Пэгги.
— И это тоже, — не стал спорить подполковник.
— Вы слишком старомодны, словно не из этого века! Ешьте лучше пахлаву!
Эмиль, вежливо покашляв, появился в дверях. Со сконфуженной улыбкой он объяснил, что посетители засиделись и кафе уже пора закрывать. Холлидей глянул на часы: начало одиннадцатого.
— В самом деле, пора возвращаться в гостиницу.
Поблагодарив хозяина за великолепную еду и расплатившись по счету, Пэгги и Холлидей вышли из кафе на узкую улочку Эл-Ханка. К вечеру воздух стал прохладным, и девушка зябко поежилась.
Они остановились в гостинице «Американ колони» в десяти минутах ходьбы от Дамасских ворот. Несмотря на поздний час, в квартале кипела жизнь. Толпы туристов, болтающих на десятках языков, и мелких торговцев, удерживающих на головах подносы с фруктами и свежей выпечкой, сновали туда-сюда. Ветерок разносил ароматы специй и раскаленного камня. Звучала музыка.
Если убрать рок-н-ролл и добавить в тесноту людского потока несколько ослов, можно с уверенностью заявить: Иерусалим почти не изменился за последние две тысячи лет.
На полпути к Дамасским воротам Холлидей почувствовал неладное. Внимательный взгляд в спину. Он насторожился и взял Пэгги за локоть.
— В чем дело? — удивилась она.
— За нами следят.
— Вы уверены? — спросила Пэгги.
— На сто процентов. Он стоял около кафе, курил. Ждал. Темные волосы, джинсы, шлепанцы и темно-синяя курточка на молнии.
— Может быть, это студент?
— Он больше похож на полицейского. Ходит как они.
— Зачем полицейскому следить за нами?
— Понятия не имею, но хотел бы узнать.
Они достигли перекрестка и свернули с Эл-Ханки на Эл-Зейт-Баб-Хан, довольно широкую улицу с оживленной торговлей. Ярко горели фонари, покупатели толпились у все еще открытых магазинов и киосков.
— Мы повернули не в ту сторону, — сказала Пэгги. — Чтобы попасть в гостиницу, нужно идти к Дамасским воротам.
— Я знаю, — буркнул Холлидей.
— Тогда что мы делаем?
— Я хочу убедиться, что за нами «хвост». Раз и навсегда.
Подполковник еще раз повернул. Этот переулок назывался Эл-Хайат, он почти не освещался — фонарь стоял только в самом начале. Они спустились по каменной лестнице, и Холлидей украдкой оглянулся. Человек в синей курточке возник в конце переулка.
— Он все еще идет за нами? — волнуясь, спросила Пэгги.
— Да. И это лишний раз доказывает, что он за нами следит.
— А что теперь?
— Пока не знаю.
— Может, стоит вернуться в гостиницу? А завтра спросим у Раффи…
— Завтра сами спросите. А мне нужны ответы сейчас.
— Вы уверены, что он — полицейский?
— Я не уверен ни в чем. Может быть, он всего-навсего грабитель. Но почему-то я в этом сомневаюсь.
— Грабитель в Иерусалиме?
— Почему бы и нет? У них есть террористы-смертники, почему не быть грабителям?
— Это отвратительно… Так же отвратительно, как карманники в Вифлееме. Это неправильно.
Они дошли до конца переулка и снова свернули. На этот раз на юг, на более широкую улицу, которая называлась «Дорога христианского квартала». Здесь светились вывески ресторанов и витрины магазинов, гуляли туристы, хотя многие деревянные прилавки, где торговали сувенирами и всякой мелочовкой, уже были убраны. Через каждые несколько ярдов темнели зевы узких улочек.
На углу «Дороги христианского квартала» и Дэвид-стрит Холлидей заметил еще одного человека, который неторопливо курил сигарету, прислонившись к стене. Он носил старую футболку, такие продавались еще в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, когда «Роллинг Стоунз» ездили по свету с концертным туром после выхода альбома «Tattoo You». Одежду столько раз стирали, что высунутый язык на рисунке полинял и из алого стал светло-розовым.
Подполковник остановился перед магазином керамики рядом с тучной женщиной, одетой в широкополую соломенную шляпу и обтягивающие брюки с надписью «Сочная» крупными буквами поперек обширных ягодиц. Она бурно торговалась с продавцом, желая купить вазу в этническом стиле, и ее говор безошибочно выдавал уроженку штата Нью-Джерси. Глядя на ее телеса, Холлидей впервые задумался, что, возможно, мусульмане не так уж и не правы, заставляя своих женщин на людях носить скрывающую формы одежду. Выставлять напоказ такое — несомненный грех перед Богом и людьми.
Боковым зрением он видел, как «Tattoo You» беседует с человеком в синей курточке, который кивнул, а потом развернулся и ушел прочь по направлению к главной улице.
— Нас только что передали, — прокомментировал Холлидей.
— Что вы имеете в виду?
— «Синяя куртка» передал нас, как эстафетную палочку. Теперь за нами следит парень в футболке с эмблемой «Роллинг Стоунз».
— А это важно знать?
— Важно. Это говорит о том, что они организованны… — пояснил Джон.
Он решил не объяснять, но это означало также и то, что у преследователей достаточно много сил и средств, чтобы рассеять цепь наблюдателей по всему старому городу. Наверняка они поддерживали связь. Радиопередатчики в ухе или что-то подобное… Полицейские или нет, но это не люди Келлермана — вряд ли они сумели бы организовать такую серьезную слежку за столь короткое время. Особенно в Израиле.
Миновав лавку керамики, Холлидей и Пэгги свернули налево. Прямо перед ними ослепительно сиял золотой купол мечети Куббат ас-Сахра, чаще называемой Куполом Скалы. Ее воздвигли на месте разрушенного вавилонянами Храма Соломона. Почти мифическое место — здесь лежали корни ордена тамплиеров. Не зря же они называли себя бедными рыцарями Иисуса из Храма Соломона. На реставрацию пострадавшего от вековых грабительских войн храма совсем недавно пошло сто семьдесят шесть тонн золота. Их пожертвовал незадолго перед смертью король Иордании Хусейн. [120]
Они пересекли Эл-Лахамин и шли теперь по Баб-Ал-силсилех по направлению к Куббат ас-Сахра, которая возвышалась над окружающими Храмовую гору домишками словно гигантский маяк. Множество туристов двигались туда же, к Куполу Скалы или Стене Плача, возведенной вокруг храмового комплекса, чтобы поддержать оползающие от веса строений склоны холма.
Даже на таком расстоянии Холлидей видел блики фотовспышек от многочисленных фотоаппаратов — люди хотели запечатлеть на память святые места, а потом хвастаться трофеями. Любая дамочка, наподобие «Сочной» из Нью-Джерси, могла показывать снимки своим подружкам из Берген-Каунти, доказывая, что она-то нашла время и деньги, чтобы побывать здесь, а они — нет.