Среди туристов мелькали священнослужители различных конфессий. С полдюжины католических падре, один представитель греческой ортодоксальной церкви в черном одеянии, стайка монахинь Матери Терезы в полосатых бело-синих накидках и несколько длиннобородых раввинов в широкополых шляпах.
Поглядывая на преследователя, Холлидей и Пэгги нырнули в узкий извилистый переулок. «Tattoo You», выказывая профессионализм, держался на почтительном расстоянии. Он не зря надел футболку на пару размеров больше — свободно свисающая одежда должна была прикрывать оружие за поясом. Внешне он выглядел крепким, спортивно сложенным, не старше тридцати лет. Даже безоружный, он вызывал опасения у Холлидея. Следовательно, о силовом разрешении конфликта и речи быть не могло.
Очередная улица привела их на запад, в армянский квартал. Но и здесь на стенах домов по-прежнему висели указатели на трех языках: арабском, иврите и английском. Ориентироваться в древнем городе было не сложнее, чем на скоростном шоссе.
Холлидей так и не придумал, как же оторваться от «хвоста», но решительно не желал возвращаться в гостиницу, пока не избавится от преследователей. Сдаваться без борьбы — не в его правилах. Тем более без ответа оставался вопрос: что же именно понадобилось от них израильским — или каким-то другим, кто его знает? — полицейским.
По Тиферет-Исраел они забрали еще больше на запад, огибая Купол Скалы. Туристы редко забредали за Храмовую гору, но человек в футболке «Tattoo You» продолжал топать за Пэгги и Холлидеем по пустой улице.
— Пора снимать его с «хвоста», — шепнул Холлидей, порядком разозлившись. Бесконечная игра в кошки-мышки ему уже надоела.
Они юркнули с Тиферет-Исраел в щель между домами, которая даже не удостоилась получить собственное название. Едва не касаясь плечами шероховатых стен, они добежали до конца прохода и, выйдя на улицу Харка-им-Гилаад, скорым шагом направились на север. Оказавшись опять на Тиферет-Исраел — иерусалимские улицы вились подчас совершенно непредсказуемо, — беглецы остановились перевести дыхание. Огляделись. Никакого «Tattoo You»…
— Он нас потерял?! — просияла Пэгги.
— Похоже, что так, — кивнул Холлидей, продолжая всматриваться в темноту улицы.
Нет. Никого. Вообще ни души. Даже ставни на окнах закрыты от ночной прохлады.
— Ну и что вы обо всем этом думаете? — спросила журналистка. — Ведь, если вы их заметили, значит, они не такие уж и мастера своего дела.
— Может, они не слишком старались? — пожал плечами рейнджер. — Могли даже нарочно дать понять, что мы под наблюдением.
— А как по-вашему — есть какая-то связь между ними и людьми в подземельях Пелерина?
— Не знаю. Возможно, ответ на этот вопрос знает ваш друг Раффи. Вы все равно собирались его расспрашивать завтра утром. Задайте и этот вопрос.
— Давайте не начинать сначала… — вздохнула Пэгги.
Они неторопливо пошли по Тиферет-Исраел, перешли на Эл-Лахамин, возвращаясь к Дамасским воротам. Из подъезда дома вышел человек в черном и прогулочной походкой направился им навстречу. В слабом освещении Холлидей заметил белый воротничок незнакомца. Католический священник. Рыжеволосый и румяный, одетый в поношенный пиджак. Около пятидесяти лет. На носу — очки в тонкой оправе.
Поравнявшись с Пэгги и Холлидеем, падре благожелательно кивнул. Подполковник возвратил поклон, но его что-то насторожило. Взгляд католика, внимательный и цепкий, никак не вязался с его мирной внешностью.
«Показалось… — успокоил себя Джон. — Нельзя же, в конце концов, подозревать всех и каждого…»
И вдруг раздался металлический щелчок. До боли знакомый звук, с которым снимается с предохранителя автоматическое оружие. Холлидей повернулся.
Священник стоял в десяти футах от них, из-под его мешковатого пиджака виднелась подмышечная кобура. В вытянутой руке он сжимал чешский «скорпион» [121] с укороченным магазином и черной сосиской глушителя. Палец уже нажимал на спусковой крючок. Холлидей похолодел — ни малейшего шанса на спасение, они уже покойники.
Послышался громкий хлопок, будто сквозняком закрыло дверь. Священник дернулся всем телом и рухнул ничком. Пистолет, выпавший из его руки, громко стукнул о брусчатку.
Из темного переулка вышел «Tattoo You», сжимая пистолет «Иерихон-941», [122] название которого в Соединенных Штатах переиначили в «Бэби Игл». Он бросил короткий взгляд на американцев, а потом сунул оружие под футболку.
— Уходите отсюда! — сказал «TattcoYou». — Быстро!
Повернулся и растворился в темноте, будто его и не было.
Холлидей в несколько шагов поравнялся с убитым, присел на корточки. Кровь медленно сочилась из-под левой руки. «Tattoo You» стрелял наверняка — пуля пробил а сердце и легкие. Оба попадания, вне всякого сомнения, смертельны. Рейнджер торопливо порылся во внутреннем кармане пиджака покойного, вытащив бумажник и паспорт. Удостоверение личности было в красной обложке с тисненным золотом рисунком: папская тиара и скрещенные ключи святого Петра.
Подполковник открыл паспорт.
Мертвеца звали Брендан Джеймсон. Родился он двадцать второго октября тысяча девятьсот пятьдесят первого года в Маунт-Кисо, штат Нью-Йорк, а в последние годы проживал в Риме, Италия. Род деятельности — священник. Просто и со вкусом. Но пристало ли священнику ходить с чешской версией «узи»? Холлидей сунул паспорт на место, проверил бумажник, но не обнаружил ничего нового для себя. Вернув его в карман, Джон поднялся на ноги. Издалека слышался рев сирены.
— Пора убираться! — сказал он.
— А разве мы не должны вызвать полицию? Возможно, врачей…
— Они уже в пути. Наверное, кто-то слышал выстрел.
— Тогда, может быть, нам стоит их дождаться, объяснить…
— Что объяснить? Почему мы стоим рядом с мертвым священником? Я этого не могу объяснить сам себе, не говоря уже о полицейских. Мне пришлось убить человека в Англии и еще двоих — в Германии. Можно, конечно, называть это самообороной, но уголовными кодексами большинства стран мои поступки все же расцениваются как убийство. И не надо мне рассказывать про презумпцию невиновности… — Он мягко, но настойчиво повлек Пэгги прочь от трупа. — Поторопимся…
Двадцать минут спустя, оставив позади старый город, они добрались до гостиницы «Американ колони» на Наблус-роуд и вошли в маленький многоарочный вестибюль. Навстречу им поднялся с красной парчовой кушетки крепкий мужчина, лысоватый, одетый в помятый серый костюм. Холлидей заметил кобуру у него под мышкой и напрягся. Но человек открыто улыбнулся и протянул ладонь: