Лабиринты «ПО», как всегда, были плохо освещены и дурно пахли. Ник купил пива в помещении бывшей кофейни при магазине и понес бутылку по длинному витому пандусу на нижний уровень, где были столики и свет. Еще ниже располагалась флэшпещера с кушетками и спящими на них людьми.
К. Т. ждала за тем столиком, где они обычно встречались. Больше в этой части лабиринта из старых книжных стеллажей, сгнивших ковров и двадцативаттных лампочек никого не было — по крайней мере, никого в сознании. Лейтенант Линкольн поставила свой видавший виды портфель на стул рядом с собой, а на столик положила кипу папок. Когда Ник сел с усталым вздохом, она спросила:
— Ты вооружен, Ник?
Он чуть не рассмеялся, потом увидел ее глаза.
— Конечно, я вооружен.
— Положи его на стол, — сказала К. Т. — Осторожно. Подцепи мизинцем и большим пальцем левой руки. Жду!
Она подняла из-за столешницы правую руку, чтобы Ник увидел девятимиллиметровый «глок», нацеленный ему в подреберье.
Он не стал протестовать или задавать вопросы. Кобуру он носил под кожаной курткой слева, пистолет был вложен рукоятью вверх, чтобы сразу выхватить его и нацелить, — и К. Т. знала это. Медленно, как ему велели, Ник вытащил пистолет и положил на стол перед ней. К. Т. быстрым движением схватила его, положила на стул рядом с портфелем и прошипела:
— Отодвинься назад.
Ник отодвинулся назад.
— А теперь встань, только очень медленно. Подними полы куртки и повернись на триста шестьдесят градусов. А потом покажи мне свои голени.
Он так и сделал — приподнял по очереди обе брючины, показывая, что на голенях не спрятано оружие.
— Сядь, — приказала К. Т. — Подальше. Ладони держи на коленях, открытыми, чтобы я их видела.
Ник сел и растопырил пальцы, как она велела. Где-то внизу и позади него, в глубине темной флэшпещеры вскрикнул человек — в наркотическом ужасе или экстазе.
— Хорошо, — сказала К. Т. — У меня три новости. Может, они тебе уже известны. Может, и нет. Но, услышав каждую из этих новостей, ты не станешь делать ничего и будешь по-прежнему сидеть, держа руки на коленях. Ясно?
— Ясно, — ответил Ник.
Когда, много лет назад, почитатель Уэстлейка более или менее держал К. Т. под прицелом, она вытащила пистолет из-под короткой курьерской курточки «Федерал экспресс» и выстрелила в него пять раз — тот и пикнуть не успел. Возможно, теперь, из-за возраста и усталости, реакция у нее была уже не та, но Ник не собирался ставить на это свою жизнь.
По-прежнему держа «глок» довольно низко, К. Т. левой рукой протянула Нику телефон.
— Сначала наименее плохая из новостей, — прокомментировала она.
На экране мелькнули лица семи мальчишек: все явно мертвы, все явно застрелены. Восьмое лицо было лицом Вэла.
Ник охнул и машинально вскочил со стула, но, увидев поднимающееся следом за ним дуло «глока», замер. К. Т. жестом велела ему вернуться на место. Ник подчинился — из-за пистолета, но еще больше — из-за фотографии Вэла. Это была не фотография мертвого мальчишки, снятая на месте преступления, а изображение, взятое из ежегодного школьного альбома. Вэл не улыбался, был плохо одет и нестрижен; но, в отличие от остальных снимков, это не было фото застреленного. Поэтому Ник сел.
— Что? — выдавил он из себя через полминуты. — Рассказывай.
— Поступила часа два назад, — прошептала К. Т. — Сегодня вечером флэшбанда юных негодяев пыталась убить Даити Омуру в Лос-Анджелесе…
— Омуру? Калифорнийского советника? — идиотским тоном спросил Ник, чувствуя себя так, будто в нижнюю челюсть и губы всадили новокаина.
— Да. Эти ребята устроили засаду на советника Омуру и его свиту. Те прибыли на какое-то мероприятие в центре Лос-Анджелеса. Флэшбандиты стреляли из люка ливневки около Диснеевского центра. — К. Т. помолчала, переводя дыхание. Ствол ее «глока» не шелохнулся. — У шайки было множество стволов, почти все незаконные…
«Фильм „Они“», — подумал Ник.
Гигантские муравьи, а потом — армейские джипы и грузовики, которые пытаются найти гнездо муравьиной матки в лос-анджелесской ливневке. И он, и Вэл любили это старое кино.
— Советник не получил серьезных ранений. Кто-то из свиты запихнул Омуру в лимузин, а его охранники и городские копы ответным огнем убили шестерых, стрелявших прямо из открытого выхода ливневки, — продолжила К. Т. — Седьмого парня нашли мертвым в туннеле, в нескольких сотнях метров от выхода. Убит тремя выстрелами. Ты его знаешь?
Она снова перебрала фотографии на своем телефоне и остановилась на изображении парня: веки полуопущены, так что видны одни лишь белки, рот открыт, передние зубы выбиты, два четких входных ранения в груди — в пропитанной кровью рубашке с чьим-то интерактивным лицом — и жуткая рана в полуразорванной шее.
— Нет, — сдавленным голосом произнес Ник. — Никогда его не видел. Ты показывала Вэла…
К. Т. отмахнулась.
— Лос-анджелесская ювенальная полиция утверждает, что Вэл водился с этими ребятами… в особенности с последним — Билли Койном. Вэл никогда его не упоминал?
— Койн? — повторил Ник, чувствуя, как к горлу подступает блевотина. — Билли Койн? Нет… постой, может быть. Да, возможно. Но я не уверен. Вэл никогда особо не распространялся о своих тамошних друзьях. Сам-то он жив?
— Есть ориентировка на Вэла Фокса по данным, полученным в школе, — сообщила К. Т. — Лос-анджелесская полиция не смогла проследить его телефон. Ни его, ни твоего тестя по адресу Леонарда Фокса не нашли. Мы знаем, что он не пытался звонить сегодня на твой телефон, — но, может, он связывался с тобой другим способом? А, Ник?
У Ника в голове крутилась дурацкая и мучительная мысль: «Ужасно, что Вэл не пользуется моей фамилией».
— Что? Нет! — воскликнул он, тряся головой. — Вэл мне не звонил, а я собирался позвонить ему, но… в общем, у него был день рождения на прошлой неделе и… нет, я не разговаривал с ним. Есть улики в пользу того, что Ник участвовал в нападении на Омуру, — или это просто предположение ювенальной полиции?
— Видимо, есть какие-то улики, — сказала К. Т. — Внутренняя безопасность объявила Вэла в федеральный розыск. Сейчас его рассматривают как важного свидетеля, но они и ФБР всерьез намерены его арестовать.
— Господи Иисусе, — прошептал Ник. Он заглянул К. Т. в глаза. — Говоришь, это не самая плохая новость из приготовленных для меня?
Карие глаза К. Т., казалось, вообще никогда не моргают. Она смотрела на Ника так, как смотрела на задержанных преступников, — под этим взглядом им приходилось отводить глаза.
— Что ты собираешься делать, Ник?
— Что ты имеешь в виду? Хочешь, чтобы я донес на собственного сына?
— Нет. Думаю, ты должен доставить его в полицию, если он здесь появится. У тебя ведь все еще есть наручники?