Ник не имел права оставлять у себя полицейские наручники, но у него действительно осталось несколько штук из набора начинающего частного детектива: Ник тогда рассчитывал заработать денег, выслеживая неплательщиков. Он попытался представить себе, как защелкивает наручники на запястьях сына, и не смог. Но потом Ник понял, что представляет Вэла таким, каким видел его в последний раз, — мальчишка одиннадцати лет (даже меньше), округлая детская мордашка. Уже на этой недавней школьной фотографии был другой человек.
Ник ничего не ответил.
— Внутренняя безопасность, ФБР и местные отделения полиции не будут с ним чикаться, — сказала К. Т. — В ориентировке сказано, что он вооружен и опасен.
— Кто говорит, что он вооружен?
— Галина Кшесинская.
— Это кто еще такая?
— Бывшая миссис Галина Койн, мать убитого Билли Койна. Когда-то работала в офисе, координировавшем переезды и обеспечение безопасности Омуры в Лос-Анджелесе.
— Значит, инсайдерская информация, — протянул Ник. — Откуда миссис Галина Кшесинская знает, что Ник вооружен?
— Она заявила полиции, что, по словам ее сына, тот дал Вэлу девятимиллиметровую «беретту». У пистолета один патрон в патроннике и четырнадцать в обойме. «А откуда у мальчишки Билли Койна девятимиллиметровая „беретта“? И почему миссис Кшесинская не сообщила об этом полиции перед бойней у Диснеевского центра?» — подумал Ник, но ничего не сказал.
Если эта сучка не соврала, то ориентировка по части вооружения была точна. Но вот насчет того, что «опасен»? Ник представил, как его сын берет с собой в постель бейсбольную рукавичку, словно чучело зверька.
— Сейчас они проводят экспертизу двух пуль, извлеченных из тела Койна, и третьей, которую вынули из стены туннеля за ним, — сказала ровным голосом К. Т. — Но я говорила сегодня с Амброузом, заместителем начальника калифорнийской дорожной полиции. По его словам, калибр найденной в стене пули — девять миллиметров.
— Заместитель начальника Амброуз? — с глупым видом повторил Ник. — Дейл Амброуз?
— Да. — К. Т. опустила свой «глок» на столешницу и накрыла его газетой, но Ник понимал, что пистолет по-прежнему направлен на него. — Ты его знаешь?
— Да. Нет. В общем, мой отец помогал Амброузу, когда тот проходил практику здесь, в колорадской полиции. Я думаю, у них были хорошие отношения ученика с учителем. И я знаю, мой старик считал, что тот станет хорошим полицейским. А за несколько лет до того, как отца убили, Амброуз уехал в Калифорнию. Помнишь, лет девять назад я ездил в Лос-Анджелес — доставлял туда убийцу-педофила? Я тогда встречался с Амброузом, и потом мы с ним оказывали друг другу кое-какую помощь. Когда я в последний раз слышал про него, он был заместителем начальника.
— Не поговорить ли тебе с ним? — предложила К. Т.
— Пожалуй.
— Как заместитель начальника, он обязан в том числе обеспечивать безопасность губернатора и советника. Именно ребята Амброуза вместе с личной охраной Омуры открыли ответный огонь по этим парням.
— Но не по Вэлу, — сказал Ник дрожащим голосом. — Пока нет никаких доказательств того, что Вэл там был.
К. Т. пожала плечами. Согласно ориентировке на Вэла, улик в пользу того, что Вэл тем вечером был вместе с остальной флэш бандой, хватало с избытком. Техника анализа ДНК настолько преуспела, что если Вэл находился в этом туннеле и просто дышал, то скоро появятся очевидные доказательства. Ник знал, что имела в виду К. Т., пожимая плечами, — «еще не вечер».
От одной только мысли — факта, — что Вэл состоит в лос-анджелесской флэшбанде, Нику стало нехорошо. Денверские флэшбанды, совершавшие преступления ради того, чтобы снова переживать эти ощущения под флэшбэком, состояли из самых отъявленных негодяев, с какими имели дело Ник и К. Т. А лос-анджелесские шайки, по слухам, были куда хуже денверских.
У Ника закружилась голова — словно от еще одного удара электрошокером.
— Что еще? — спросил Ник.
— Ты уверен, что готов выслушать остальное, напарник? — спросила К. Т.
Ник моргнул, услышав слово «напарник». Либо лейтенант Линкольн подло издевалась над ним, либо видела, как потрясло его известие о Вэле. А может, и то и другое.
— Готов. Говори.
К. Т. подтолкнула к нему небольшую пачку цветных папок.
— Ты можешь это прочесть, не наклоняясь и не подаваясь вперед, — вполголоса сказала она. Потом, спрятав правую руку с «глоком» под раскрытым каталогом или брошюрой, добавила:
— Страницы переворачивай левой рукой. Всю папку не поднимай.
— Господи боже мой, — с отвращением проговорил Ник.
К. Т. ничего не сказала.
Ник читал, медленно переворачивая страницы левой рукой. Закончив, он не произнес ни слова.
Это были копии протоколов, где утверждалось, что шесть лет назад, за пять недель до убийства Кэйго Накамуры, Дара Фокс Боттом и помощник окружного прокурора Харви Коэн снимали на двоих номера в мотелях и отелях — по меньшей мере десять раз. К рапортам прилагались отчеты по платежам со служебной кредитной карты Харви и оплаченные счета из офиса окружного прокурора.
— Это все вранье, — заявил Ник и оттолкнул папки обратно.
— Оставь их себе, — сказала К. Т. — Откуда ты знаешь, что это вранье?
— Согласно вот этому счету, Харви и Дара снимали один номер на двоих в гостинице «Анасази» в Санта-Фе, — сказал Ник, постукивая по зеленой папке. — Но я точно знаю, что это не так. Они снимали два соседних номера.
Теперь моргнула уже К. Т.
— Это тебе Дара говорила?
— Нет. Я в последнее время восстанавливал под флэшбэком наши разговоры, и она много раз пыталась сказать мне: что-то происходит. Не между нею и Харви, я думаю. Что-то, связанное с особым делом, по которому они и ездили туда-сюда после смерти Кэйго Накамуры. Даже в Санта-Фе.
— Согласно документам, они снимали один номер на двоих.
— Эти документы — чистая херня. Я знаю. Вчера говорил кое с кем в «Анасази». С горничной, которая проработала там сорок лет и помнит Дару — помнит, как она приезжала туда шесть лет назад. Дара ей понравилась.
К. Т. покачала головой.
— Не понимаю. Что ты делал в Санта-Фе? И давно ли ты знаешь о подозрениях насчет того, что Харви и Дара снимали один номер?
Ник ответил только на второй вопрос:
— Около полутора суток назад дон Кож-Ахмед Нухаев сказал мне, что Дара останавливалась в «Анасази» с Харви шесть лет назад. На следующий день после того, как Кэйго Накамура брал у него интервью, и за четыре дня до убийства Кэйго. Я был в Санта-Фе, поэтому зашел в отель и поспрашивал. Мудак-портье ничего мне не сказал, хотя я размахивал у него перед носом фальшивым значком. Но удалось найти двух старых горничных-латинок, которые помнили Дару. Одна из этих старушек вспомнила даже, в каких номерах останавливались Харви и Дара. В соседних номерах, но не в одном. Даже не в двухкомнатном.