Марио, старший брат, с сомнением покачал головой.
— Джорджио дурак: он путался с плохими людьми. И я ему об этом говорил. За несколько недель до того, как произошло ограбление, я видел его с Черным Джеком. Кто, будучи в здравом уме, станет якшаться с подобным типом? Черный Джек — это же самый отъявленный мерзавец в Силвертауне! Но нет, наш Джорджио не стал меня слушать. Он лучше знал… — Марио говорил высоким, похожим на девичий, голосом, и было заметно, что он страшно зол на брата.
— Ты не можешь знать всего, Марио, — заговорил Патрик Брунос. — По делам бизнеса Джорджио был связан с разными людьми, ты ведь наверняка понимаешь это? Он имел и бизнес, связанный с перевозками, что приносило нашему Джорджио неплохую прибыль. Нуала растрепала рукой свои короткие черные волосы.
— Это правда. Патрик прав, Марио. Ты слишком суров к Джорджио. И всегда был к нему чрезмерно суров просто потому, что он лучше устроился в жизни, чем ты. Он ведь зарабатывал больше нас всех… — Совсем расстроенная Нуала умолкла.
Донна устало зажмурилась… В этой семье всегда ругались с такой страстью, с какой в иных семьях любят друг друга. И все же члены семьи были связаны более тесными узами, чем какая-либо другая семья.
— Откуда тебе-то знать, Нуала? Сама вот носишься везде со своим безнадежным Дики Барлоу. Ты неосторожна: навещаешь и его, и брата, — отпарировал брат.
Папаша Брунос внезапно стукнул кулаком по столу, опрокинув при этом стакан с красным вином:
— Тихо вы! Слышите меня?! Хватит об этом! Нам достаточно неприятностей и без того, чтобы вы еще ссорились между собой. Где моя Мария?! Почему ее здесь нет?
Нуала вполголоса ответила:
— Ей пришлось уйти. Джефф должен сегодня открыть собственный ресторан.
Папаша Брунос кивнул, прикрыв веками глаза:
— Ну, конечно. За бизнесом надо приглядывать. Тебе, Донна, теперь придется заниматься бизнесом Джорджио. Мы ведь не знаем, когда он вернется домой. Ты будешь держать этого Марка Хэнкока или подберешь кого-то другого?
— Не знаю, папа. На самом деле я еще об этом не думала. Считала, что Джорджио вот-вот вернется домой.
Маэв притянула Донну к себе.
— И он вернется, дорогая, я обещаю тебе. С какой радостью я бы лично отхлестала его по щекам, несмотря на то, что он такой огромный! Ввязался во все это… — Голос Маэв постепенно затих.
Папаша Брунос ударил себя кулаком в грудь.
— Если я буду нужен тебе, просто позвони, Донна. Я лично готов разобраться со всем, с чем ты можешь столкнуться. Это самое меньшее из того, что я могу сделать для тебя.
— Спасибо, папа.
Нуала налила себе еще узо и сказала:
— Почему ты не занимаешься бизнесом, Донна? Дела, как ничто иное, смогут занять и отвлечь тебя. А потом, когда ты приедешь к Джорджио, это обеспечит вас темами для разговора. И он будет чувствовать себя намного лучше, зная, что ты присматриваешь за делами.
Маэв кивнула:
— Хоть раз в своей жизни, Нуала, ты не зря раскрыла свою болтливую пасть. Наконец-то оттуда вышло нечто разумное. После постоянных мыслей о той куче денег, какую мы затратили на твое образование, эта небольшая речь словно бальзам на мою бедную душу…
Тут все дружно рассмеялись. Это разрядило напряжение в комнате. Второй младший сын Бруносов — Стефан — улыбнулся Донне:
— Знаешь, у меня есть степень по бизнесу. И я очень хочу быть тебе полезным. Мы все хотим того же. Насколько я понимаю, строительный бизнес — самое лучшее из всего, к чему можно приложить усилия; этот бизнес можно поручить опытному менеджеру, и при этом ты сможешь поучиться у него. Что же касается перевозок, то тут Джорджио работает в партнерстве с Дэви Джексоном. Дэви будет заниматься этим делом, пока у тебя не появится возможность более активно подключиться. У него двадцать пять процентов акций компании, а ты же понимаешь, что означает контрольный пакет.
— Господи, Стефан, что ты съел на завтрак — отчет компании? Оставь девочку в покое! Есть еще масса времени, подождем, пока шок пройдет, — вступила в разговор Маэв.
Стефан упрямо покачал головой. Сняв свои очки в золотой оправе, начал протирать их столовой салфеткой.
— Я лишь хотел сказать, — продолжил он, — что там вращается много денег, мам. У нашего Джорджио много деловых интересов. Его бухгалтер — известное лицо в Сити. Не думаю, что это хорошая идея — надолго откладывать занятия бизнесом. Им и так не занимались почти девять месяцев. И чем скорее начнешь разбираться с делами, тем лучше. Джорджио может управлять делами и из тюрьмы, действуя через Донну.
— Я не знаю, смогу ли я, Стефан…
— Конечно, сможешь, Донна! Джорджио будет на седьмом небе, если увидит, что ты присматриваешь за делами и в его отсутствие, — решительно произнесла Нуала. — А мы поможем какими угодно способами.
— И когда он выиграет дело после подачи апелляции, все вернется в нормальное русло! — Голос Патрика был исполнен не вполне обоснованного энтузиазма.
— Я выпью за это. — Стефан поднял стакан молочно-белого узо. И все поддержали его тост.
— За возвращение Джорджио!
Донна подняла стакан с вином и усилием воли сдержала слезы. «У меня есть эти люди, они — моя семья. Мы вместе, а значит, все не так уж плохо».
— Восемнадцать лет? Грязные ублюдки! — Долли говорила тихо, но чувствовалось, что она потрясена. — Я услышала об этом в местных новостях. Чуть не рухнула в обморок, правда. А как это восприняла его мать?
Донна отхлебнула чаю из кружки.
— По правде говоря, на удивление спокойно, Долли. Маэв — сильная. Сильнее, чем могут думать о ней люди. Папа Брунос воспринял все гораздо тяжелее, но этого и следовало ожидать. Джорджио был его гордостью, светом в окошке. Живым доказательством всего того, что могла предложить им страна, которая приняла их. Было несколько звонков с Родоса. Газеты донесли ему историю и туда. Ну, и пошли разговоры. Я чувствую, что от этого ему сейчас не по себе — стыдно.
Долли в сомнении покачала головой.
— Джорджио подставили, он сам так говорил. Как только мы докажем это, все опять пойдет прекрасно. Хочешь капельку шотландского виски в чай, дорогая? Ты такая бледная….
Она налила в чашку Донны изрядную порцию дешевого виски «Теско».
— Придется принять это на свою шею, девочка. Предстоят несколько тяжелых месяцев… Да, пока не забыла: Дэви Джексон звонил. Он заедет в воскресенье утром.
Донна пила теплый чай, и шотландское виски щипало ей язык.
— Что мне делать, Долли? — с отчаянием спросила она. — Не могу даже думать, что Джорджио в тюрьме: все мысли только о том времени, когда он вернется домой. Как они могли поверить Уилсону? Все же знают, кто он такой! Пусть в костюме, с вымытыми и подстриженными волосами он и выглядел респектабельным. А что он говорил про Джорджио? Что Джорджио якобы приказывал стрелять и убивать. Мол, он угрожал, что, если они сорвут это дело, он убьет их. Убийство, все про убийство! Но я знаю Джорджио: он и мухи не обидит. Боже Всемогущий, он плакал, когда мы хоронили старину Сэма. Он так любил эту собаку… — Голос у нее сорвался, и она судорожно сглотнула, ощущая подступившие слезы комом в горле.