Мистер Горст сказал, что Камача прекрасное место и он часто ходит туда пешком. Затем он пожелал мне доброго дня и быстро зашагал вниз по ступенькам; проходя мимо дяди Джеймса и остальных, он поклонился, а потом исчез в тумане.

Я с испугом сознаю, что это событие — пусть самое обычное и незначительное — весь день не шло у меня из головы. Сейчас, когда я записываю впечатления о нем в своем дневнике, оно кажется мне ну совсем уже пустяшным. Случайная встреча. Обмен традиционными любезностями. Ничего больше. Он определенно не питает ко мне такого интереса, какой я питаю к нему. Да и чем, собственно, могу я заинтересовать мистера Эдвина Горста? Ничто в его лице — в его глазах — не говорит о подобном чувстве, и, конечно же, я этому рада. Ведь я обещана кузену Фергюсу — и конец делу.

20
МИСТЕР ВАЙС ПОКАЗЫВАЕТ ЗУБЫ

I
Мистер Вайс говорит откровенно

На следующее утро после получения пакета от мистера Торнхау я разыскала Чарли Скиннера.

— Окажете мне услугу, Чарли?

Он вскочил со стула, расправил плечи и козырнул.

— Жду приказов, мисс.

Через пять минут Чарли вернулся, размахивая связкой ключей. Он отдал мне ключи, снова козырнул и, насвистывая, пошел восвояси.

В ходе одной из своих утренних экспедиций по дому я обнаружила узкую каменную лесенку, ведущую с нижнего этажа в обшитый досками коридор за покоями миледи. Темный и сводчатый, он выходил через маленькую, занавешенную портьерой арку в Картинную галерею. Примерно посередине коридора находилась низенькая дверь в смежный с гостиной чулан, где хранились дорожные сундуки, шляпные картонки и тому подобное.

По словам Сьюки, дверь из чулана в коридор уже несколько лет оставалась запертой. Где ключ от нее, девушка не имела понятия, но высказала предположение, что Чарли Скиннер — источник всяческого знания подобного рода — располагает такими сведениями, и оказалась права.

Расставшись с Чарли, я поднялась в коридор и скоро нашла в связке ржавый ключ, подходивший к замку. Не без труда провернув ключ в замочной скважине, я отворила дверь, протяжно скрипнувшую петлями, вошла в чулан и замкнула дверь за собой.

По обе стороны от внутренней двери размещались маленькие круглые оконца с бледно-желтыми стеклами, через которые была хорошо видна гостиная. Чуть приоткрыв дверь, я поняла, что из чулана можно запросто подслушивать происходящие там разговоры.

Я уже собиралась выйти прочь, когда дверь в гостиную распахнулась и вошла миледи, а за ней следом мистер Вайс.

Поначалу они оставались вне пределов слышимости: стояли у дальнего окна спиной ко мне и тихо разговаривали. Но потом миледи, с выражением чрезвычайной тревоги на лице, прошла через всю комнату и села в каминное кресло, всего в нескольких футах от чуланной двери. Немного погодя мистер Вайс тоже проследовал к камину.

А сейчас встаньте рядом со мной, чтобы подсмотреть и подслушать, что происходило между леди Тансор и мистером Армитиджем Вайсом тем морозным зимним утром.

Сперва обратите внимание на безумное выражение, застывшее в глазах баронессы. Я многажды видела такое, когда ночные кошмары лишали ее сна.

— Но почему он все еще здесь? — жалобно спрашивает она, когда мистер Вайс — в кои-то веки мрачный лицом — устало опускается на диван напротив нее.

— Прошу вас, не волнуйтесь, — с растяжкой произносит мистер Вайс. — Он не знает. Вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Не о чем беспокоиться! — восклицает миледи. — Да как вы можете говорить такое?

— То, что он оказался здесь именно сейчас, чистая случайность. Не больше и не меньше.

— Но почему вы так уверены?

— У него отец тяжело болен и начальство разрешило ему задержаться в Нортгемптоншире чуть дольше. Вам следует положиться на мое суждение и ничего не домысливать. Вы же верите мне, миледи, правда?

— Ну разумеется, — отвечает она. — После смерти полковника вы постоянно оказывали мне помощь и поддержку, и, конечно же, я вечно буду обязана вам за вашу неизменную преданность памяти моего дорогого Феба. Я просто хочу знать наверное, что нам не грозит разоблачение. Галли, насколько я понимаю, имеет определенную репутацию.

— Фи! Репутация! Король пигмеев! — отвечает мистер Вайс со страстным презрением. — Зеленый юнец!

— Но он заодно с Роксоллом, тоже имеющим известную репутацию в подобных делах. Вы же знаете, его дядя никогда не верил… ну, мне нет нужды продолжать. А теперь выясняется, что у него находятся письма, написанные Слейком к моему отцу. Возможно, в них содержатся вещи, способные навести на мысль о…

Мистер Вайс нетерпеливо перебивает:

— Письма Слейка могут содержать что-то важное, а могут и не содержать — последнее вероятнее, коли хотите знать мое мнение. Ведь если бы в них содержалось что-то важное — почему Слейк так и не представил их общественному вниманию? Успокойтесь, миледи. Все хорошо. И все будет хорошо.

— Если бы только я могла…

— Послушайте меня. — Он подается вперед, положив ладони на набалдашник трости. — Вы должны отбросить все тревоги и сомнения. Я здесь для того, чтобы все уладить. Я забочусь в первую очередь о ваших интересах, и вы можете не сомневаться в полной моей готовности принять меры — любые меры — при необходимости. Надеюсь, я уже доказал вам такую свою готовность в случае с недавней нашей небольшой проблемой.

Она не отвечает, но опускает глаза на свои сложенные на коленях руки.

— Вы слишком одержимы прошлым, миледи, — продолжает мистер Вайс укоризненным тоном. — Что касается Роксолла и его дяди, я и прежде настоятельно советовал вам поменьше думать об обстоятельствах… гм… прискорбной смерти вашего отца. Помните: вся правда о ней известна только нам двоим. Слейк был неисправимым любопытцем, вечно сующим нос в чужие дела; но он умер и унес с собой в могилу все, что могло послужить к разоблачению. Подумайте сами: он так и не сумел найти никаких фактов в подтверждение своих подозрений. Ибо где они? Где веские улики, связывающие вас со смертью вашего отца? Таковых не имеется. Слова на бумаге порой становятся роковыми в подобных историях, миледи, но ведь вы неоднократно говорили мне, что не поверили бумаге ни единого слова, способного изобличить вас. Что же касается до старухи, могу лишь еще раз заверить вас, что вы — мы — в безопасности. У Галли нет против нас ничего. Он скоро забудет о ней, если еще не забыл. В Темзе всегда будет довольно трупов, требующих его внимания, — прошу прощения за прямоту. Кроме того, след давно остыл, наш малый недалек умом, а Япп знает, что меня лучше не злить. — Он на миг умолкает и шумно переводит дыхание. — Но вот девушка — совсем другое дело.

— О чем вы? — с неподдельным удивлением спрашивает миледи. — Вы имеете в виду Алису?