Камеры дальнего обнаружения следили за ними круглосуточно. Успокоить тревогу жителей помог и тот факт, что лагерь скитальцев напоминал давнишние легендарные коммуны хиппи, вплоть до гитар, очередей за раздачей супа и агапэ [89] .
Паломники не проявляли никакой склонности к насилию. Наоборот, сигнализировали о своем стремлении к миру. Они знали, что за ними наблюдают. У кого-то в Лос-Аламосе были родственники. Пилигримы показывали камерам таблички с именами людей, с цитатами из Библии, знаки «символ мира».
Рио-Гранде стала их Иорданом. Они устанавливали палатки на земле, оранжевой от яда времен Вьетнамской войны. И совсем не скрывали своих намерений надолго поселиться здесь, вдоль берегов реки. Паломники жаждали чуда, а не крови.
Это был лагерь зараженных чумой. Спутниковые снимки обнаружили заметное красное вздутие вдоль восточных берегов реки. Показания плазменных стержней, фиксирующих наличие газов разложения, зашкаливали. Рио вниз по течению будто раскалилась от вируса.
Ко Дню благодарения лагерь был уже две мили в длину и продолжал разрастаться. Военная разведка насчитала почти сто тысяч пришельцев. В следующую неделю это число удвоилось. Аэрофотосъемка, сделанная ночью, дала самую полную информацию. Отчетливо были видны огни свечей и костров, протянувшиеся назад от реки длинными толстыми венами, которые раздваивались, истончались, вновь расходились и становились капиллярами, а в отдалении — всего лишь точками света. То были последние паломники. Америка готовилась отпраздновать Рождество.
Шли дни, но пилигримы не просили ни о чем. Ночью долина становилась красной от огней. Паломники, прибывшие здоровыми, тотчас заражались. Но их это как будто мало заботило: в Лос-Аламосе восстал из мертвых Христос.
Миранда собрала срочное совещание с генералами и руководителями лабораторий.
— Надо было эвакуироваться, пока имелась такая возможность, — причитал один ученый.
— Еще не время, — отвечал генерал.
— Чего вы ждете? — требовательно вопрошал административный работник. — Через неделю их будет больше, чем нас.
— А через четыре — вчетверо больше, — вставил кто-то. — Как мы сможем работать, когда в долине начнется мор?
— Мы отслеживаем ситуацию, — ответил сразу всем генерал.
Военные сидели рядком: руки сложены, лица непроницаемы. Они были спокойны. А Натан Ли — растерян. Похоже, им было на все плевать.
— В любую минуту они могут пойти на штурм города. А вам вроде как полагается защищать нас.
— Ситуация под контролем, — заявил генерал.
— Да их присутствие — само по себе очевидная и постоянная опасность, — возмутился кто-то.
Священник одной из местных церквей постучал пальцем по микрофону перед собой. Это был старый человек с облаком седых волос и бакенбардами шотландского горца. Он подался вперед и проговорил:
— Они — полевые лилии [90] …
Люди нетерпеливо ждали.
— Они терпят голод и жажду, — продолжил священник. — Христиане бедствуют. Им нужна помощь.
— Переносчики заразы! — выкрикнула какая-то женщина. — Они уже мертвы. И надо разогнать их, пока не поздно. Иначе как мы сможем эвакуироваться, если они блокируют шоссе?
Генералы напоминали сидящих в ряд Будд — ни малейшего признака волнения.
— Время придет, — подал голос один из них, — и мы заставим воды расступиться.
— Это вы о чем?
Генерал улыбнулся.
— Раз уж заговорили о Библии…
Других объяснений он не представил.
— Накормите их, — добивался своего священник. — У нас столько всего. Дайте им хлеб жизни [91] .
— Чтоб привалило еще больше? — спросил кто-то.
— Они идут с миром, — ответил священник.
Он говорил как герой старого фильма «День, когда остановилась Земля».
— Может, и с миром, — сказала женщина. — Но так просто они не уйдут. Они забрались слишком далеко, и им нечего терять. Возвращаться некуда. Они заражают друг друга. Домой они не собираются. А перед глазами — вот он, Лос-Аламос.
— Проявите к ним милосердие, — мягко упорствовал священник, — и они поступят так же.
Его прервали выкриками:
— Преподобный, вы не в своем уме!
Вмешалась Миранда. Она обратилась к генералам:
— А что посоветуете вы?
Генералы накрыли руками микрофоны и заговорили между собой. Покивали головами. Наконец один из них взял слово:
— Лучше, когда они у нас на глазах, чем гадать, где прячутся. Пусть приходят. Хоть все. Пока они за рекой, мы в безопасности.
— Вы ничего не собираетесь предпринимать? — недовольно вопросил специалист по молекулярной физике. — Сбросьте на них пару бомб.
Собравшиеся неодобрительно загудели, услышав это предложение.
— Нет, я имею в виду — по краешку, — уточнил он, — с нашей стороны долины. Чтобы расшевелить их и вынудить отступить.
— Мы не станем их запугивать, — ответил генерал.
— Но надо же что-то делать!
— Приглядывать за ними и ждать. И кормить, — сказал генерал.
— Что?!
Священник прикрыл глаза, благодаря Всевышнего.
— Преподобный высказал разумную идею. Это сработает в нашу пользу, — заявил генерал. — Накормите их и дайте самое необходимое. Пусть пребывают в мире.
— Вы говорите как пацифисты из Санта-Фе, — сказал начальник лаборатории. — Любовь и милосердие. У нас под носом собирается целая армия. По камерам наблюдения я видел оружие, солдат-дезертиров. И с каждым днем они становятся все сильнее.
Генерал навалился на стол — его плечи вздернулись словно крылья.
— С каждым днем они все слабее, — парировал он. — Если посидят там еще немного — вымрут без посторонней помощи.
Обсудили и решили: милосердие станет их оружием.
И начали подкармливать своего врага.
Декабрь
Это было время года, когда девочки и мальчики превращались в Фей Драже и мышек. Большой театр давал в городе второе ежегодное представление «Щелкунчика». Остатки Денверского симфонического оркестра с трудом освоили Чайковского. Известный бродвейский продюсер, получивший здесь кров, бился со знаменитым голливудским продюсером за постановку, свет и кредит.