— Не должно случиться, чтобы ты еще разговаривала с ним, и я больше не хочу говорить с тобой о нем.

Вигдис ничего не ответила и вышла из зала.

XII

Она сидела весь день в своей комнате в волнении и тревоге и не знала, стоит ли ей идти к Льоту. Но когда наступило время заката, она накинула на плечи темный плащ и вышла во двор.

К ночи подмораживало, и над фьордом поднимался густой туман, Все еще яркое солнце висело над горами. Во дворе никого не было. Вигдис немного постояла в задумчивости. Потом заторопилась и направилась на север к лесу. Никто не видел, как она уходила из усадьбы.

Когда она поднялась на гору, Льот уже был там. Он был одет для поездки, но свой плащ и оружие положил на землю, а коня привязал к дереву.

Он бросился к Вигдис, а потом прикрыл глаза рукой от солнца и сказал:

— Солнце не помешает мне рассмотреть твою красоту, Вигдис, и я рад, что ты пришла.

Он положил ей руки на талию и повернул ее так, чтобы солнце не светило ему в глаза. Но она освободилась из его объятий и заложила руки за спину. А потом сказала:

— Да, я пришла. Но мне надо тебя спросить о странных вещах. Скажи мне, не говорят ли в округе обо мне и о Коре?

Льот ответил — при этом он сильно покраснел:

— Я спрашивал тебя об этом вечером — о том, не получил ли он от тебя того, чего желал?

— Думаю, что мне не стоило приходить, — сказала Вигдис. — Потому что теперь я знаю, что они сказали правду, а именно этого я и боялась.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Льот.

Тогда Вигдис сказала:

— Либо ты рассказал о том, что происходит между нами — а я не думала, что ты будешь об этом болтать даже брату, — либо это ты сложил те висы, что знает вся округа.

Льот помолчал. Вигдис повернулась и хотела уйти. Но он пошел за ней и сказал:

— Я бы хотел, чтобы никогда эти висы не были сложены. Но ты не знаешь, как я переживал все то время, когда думал, что потерял тебя. И в таком состоянии люди часто говорят то, о чем потом приходится жалеть.

— А я сейчас жалею, что вообще говорила с тобой, — ответила Вигдис.

— Не говори так, — попросил ее Льот. — Ибо больше не будет у тебя причин обижаться на меня.

— Да, я знаю, — проговорила Вигдис, — ведь это последний раз, когда мы говорим с тобой.

Льот обнял ее, но Вигдис уперлась руками ему в грудь. А он тогда схватил ее за запястья и сказал:

— Что плохого в том, что я сложил несколько вис. И если ты решила из-за этого отказаться от меня, то значит, ты меня совсем не любила.

— Да и ты меня не любил, — возразила в гневе Вигдис, — если ты первый поверил тому, что говорили обо мне. И сам стал дальше разносить эти слухи.

— Никаких слухов я о тебе не разносил, — ответил Льот. — И никогда им не верил.

— Может, это вскоре и станет правдой, — сказала Вигдис и попыталась вырваться из его рук.

— Ты не должна так говорить, — воскликнул Льот и поцеловал ее. — И наверно, ты забыла, что обещала мне вчера.

Тут она укусила его в шею.

— А теперь я хочу сделать все по-другому, — сказала она.

— Никогда Коре тебя не получит, — прошипел Льот сквозь зубы. — Я не смогу жить, если потеряю тебя.

И с этими словами он поднял ее на руки, хотя она и сопротивлялась. Он отнес ее в лесок и сделал с ней, что хотел, хотя она и сопротивлялась. А потом Вигдис ничего не говорила и не плакала. Тогда Льот погладил ее по руке и щеке. Они были совсем холодные.

Льот встал, принес свой плащ и накрыл Вигдис. Он поцеловал ее. Было так холодно, что из его рта вырывался белый пар. Солнце село, но небо над лесом было красное, как кровь.

— Нам пора ехать, — сказал Льот и хотел помочь ей встать. — Мы сможем ночью добраться только до Большого озера. Там и заночуем.

Тогда Вигдис сказала:

— Для тебя, негодяя, будет слишком легкой смертью, если мой отец сам убьет тебя.

Она встала и направилась к усадьбе.

Льот пошел за ней. Он сказал:

— Думаю, теперь для нас обоих будет лучше, если ты последуешь за мной. Я знаю, что поступил нехорошо, но уж если случилась первая беда, то не надо допускать второй.

Вигдис даже не повернула голову в его сторону, и Льоту показалось, что самое худшее в том, что она не плачет и не говорит с ним. Он дошел с ней до самого Вадина.

У изгороди Вигдис остановилась, подняла камень и бросила его в Льота.

— Пошел вон, собака, — сказала она.

Камень попал ему в лицо, удар был не очень сильным, но из губы пошла кровь. И он сказал:

— Я еще раз приду к тебе и попрошу стать моей женой, моя игрушка, но сейчас я дам тебе время подумать. А летом я еще раз спрошу, не хочешь ли ты взять меня в мужья.

— Ты увидишь, Вига-Льот, что моя воля так же сильна, как и твоя.

И с этими словами она вошла в усадьбу. Она пошла к себе и сразу легла. Оса заметила, что Вигдис почти не спала той ночью, а во сне все время ворочалась, Но она ничего не рассказала Осе.

Льот же вернулся в лес, отвязал своего коня и уехал. Он скакал всю ночь и добрался до Хакедала, а оттуда направился в Ромерике, а там уж было недалеко до Трондхейма. И он не обращал внимания на ненастье, что установилось сразу же, как он отправился в путь. Он чуть не погиб в горах, так что его приемные братья, сыновья Торбьёрна, посчитали чудом, что он смог до них добраться.

XIII

Вигдис сидела дома и так горевала, что ничего не могло ее порадовать. Она не хотела ни есть, ни пить, ни одеваться, ни расчесывать волосы; и никак не могла забыть позор, который навлек на ее голову Вига-Льот. Каждый вечер она боялась ложиться спать, боялась остаться со своими мыслями наедине; и каждое утро она боялась вставать и заниматься работой по дому и говорить с другими. Она сказала себе: «Я как птица с перебитыми крыльями; не могу улететь от того места, где упала, и не могу видеть дальше того места, где растеклась моя кровь. Если я думаю о том, что случилось раньше, то вспоминаю то, что случилось сейчас. И если я вспомню то время, когда ходила веселая и влюбленная, то пойму сама, что заслужила этот позор».

Часто она так думала, и больше всего ей нравилось ходить и смотреть на реку. И когда дело пошло к зиме, Вигдис поняла, что ждет ребенка.

Однажды ночью она проснулась; Оса и другие женщины спали; и Вигдис встала, набросила на себя плащ и вышла во двор. Она пошла вниз к реке.