– Я не хочу ругаться с тобой, мама. Что сделано, то сделано. Я хочу попросить тебя об одолжении.
Джун с воинственным видом выпустила изо рта дым.
– Я так и знала, что ты попросишь об услуге. Если ты хочешь, чтобы я забрала к себе всех твоих сопляков, то и думать об этом забудь. Мне они не нужны.
Сьюзен на секунду закрыла глаза, стараясь сохранять спокойствие.
– Я не прошу тебя об этом, мама. Я не хочу, чтобы мой отец даже приближался к ним, и ты знаешь почему. Разве нет? Я хочу, чтобы ты поговорила с Дэбби, уговорила ее взять детей хоть ненадолго к себе.
Джун разразилась гомерическим смехом:
– Ты что, шутишь? С этим ирландским выродком, ее мужем? Да он убежден, что ты опозорила семью, девочка. Считает тебя мразью. Бедняжке Дэбби приходится сносить его безобразные выходки, и все из-за тебя!
– Как ты любишь все преувеличивать, мама! У них нелады с самого начала совместной жизни. Он даже ребенка завел на стороне.
Джун фыркнула:
– Ты об этой шлюхе Кэрол? Судя по всему, мать с отцом не занимались воспитанием своей распрекрасной доченьки. Иначе как объяснить подобное распутство?
Сьюзен не верила собственным ушам.
– Знаешь, ты поражаешь меня, мама. У тебя у самой было больше мужиков, чем у портовой шлюхи, и теперь тебе хватает совести сидеть здесь и обливать грязью всех подряд. Твой муж домогался собственного ребенка, а тебя это ничуть не волновало. Я здесь из-за тебя и твоего драгоценного муженька. После всего, что ты сделала со мной и Дэбби, у тебя еще поворачивается язык разглагольствовать о воспитании детей…
Джун попыталась встать, но Сьюзен крепко схватила ее за запястье.
– Только двинься с места, и я оторву твою чертову голову. Ты слышишь меня, мама?
Джун медленно опустилась на стул, ей стало страшно.
– Я как вспомню, какую жизнь ты устроила нам с Дэбби, так готова разорвать тебя на куски! Барри был таким же, как мой папаша, – эгоистичным ублюдком, который думал только о собственной шкуре. Знаешь, чего стоили мне и моим детям твои бредовые россказни о моей жизни, которые ты продала газетам? Меня обвинили во всех смертных грехах. Заявили, что я была плохой матерью, хотя ты сама никогда не отважилась бы сказать такое мне в глаза, потому знаешь, что это неправда. Если бы ты любила нас так, как я люблю своих детей, у нас с Дэбби все могло бы сложиться по-другому. Я поклялась, что никогда не повторю того, что сделала ты, и я не нарушила свою клятву. У моих детей было все, что должно быть у ребенка. Они были одеты, обуты, сыты и здоровы, и в довершение всего их любили – по-настоящему любили. Я всегда буду любить их. Я думала, что мы сможем забыть старые обиды, сможем попытаться наладить наши отношения, но мне следовало предвидеть, что это окажется пустой тратой времени. Проваливай к черту. Можешь рассказать соседям, что встречалась со своей дочерью-убийцей. Получишь за это пару бокалов виски в пабе, ты, старая двуличная ведьма!
Джун побелела как мел. Она взглянула на Сьюзен и впервые за долгие годы почувствовала что-то похожее на уважение к собственной дочери.
– Н-да, интересный ты выбрала способ попросить меня об одолжении. Давай-ка лучше выпьем чаю. Я приготовлю. – Джун бросила на стол пачку сигарет. – Пока ждешь, можешь покурить.
Сьюзен наблюдала, как мать суетится возле стола: прическа волосок к волоску, вся ухоженная, хорошо одетая, но уже совсем немолодая. Она жалела, что не высказала ей гораздо раньше всего, что думала. Возможно, этим она ничего бы не добилась, но зато ей стало бы легче. Значительно легче. Вот как сейчас.
Симпсоны должны были заехать за Рози, которая гостила у брата и сестер в приюте. Мисс Бичэм приготовила бутерброды и чай. Она очень беспокоилась за Венди – девочка выглядела совсем больной.
– Давай, Венди, съешь хоть кусочек!
Та покачала головой:
– Мне не хочется, честно.
Барри взял с ее тарелки бутерброд.
– Я съем. Мне хочется, мне. Могу съесть что угодно, у меня железный желудок.
Он сказал это с такой гордостью, что все рассмеялись. Венди откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Малышка Рози спала прямо у нее на коленях, от волос девочки пахло шампунем. Маленькие пухлые пальчики Рози цепко держали ее за лямки бюстгальтера прямо через джемпер. Венди прижала малышку к себе еще крепче и поцеловала ее в макушку.
– Они не смогут забрать ее у нас насовсем, ведь правда? Мисс Бичэм пожала плечами:
– Не знаю. У твоей мамы есть право бороться за девочку, но если в ближайшее время никто из родственников не захочет взять ее к себе, то, боюсь, этого не избежать.
Венди закусила губу:
– Но это же нечестно, это просто нечестно!
Мисс Бичэм погладила ее по руке:
– Я знаю, дорогая.
В комнату вошел Колин, сам Мистер Улыбка:
– Привет всем.
Дети улыбнулись ему.
– Колин, если бы я была старше, могла бы я стать опекуном всей этой гоп-компании? – спросила Венди.
– Вполне возможно, но все зависит от обстоятельств. Тебе понадобилась бы большая помощь.
– Да она понадобилась бы любому, будь у него такой вот Барри. Я серьезно, Колин, есть ли такая возможность?
Колин пожал плечами:
– Ну, опекуном этих двоих – еще может быть, а вот Рози – совсем другое дело.
Лицо Венди помрачнело.
– Да дело-то как раз в Рози. Я знаю, Симпсоны – хорошие люди, но ведь не могут же держать маму за решеткой вечно. В один прекрасный день она вернется домой и захочет, чтобы мы были рядом с ней. Все, а это значит – и Рози тоже. Ну, может же кто-то нам помочь?
Венди посмотрела на Колина и мисс Бичэм. Они не проронили ни слова.
– Вообще-то я хотел поговорить с тобой, Венди. Когда ты будешь хорошо себя чувствовать, конечно.
– О чем?
Ее лицо стало непроницаемым.
– Мне нужно задать тебе пару вопросов, просто пару вопросов, так, кое-что прояснить для себя.
Венди опустила глаза, пытаясь скрыть свой испуг. Тяжелые мысли вновь овладели ее головкой.
Джун подошла к дому Дэбби и затушила окурок в горшке с петуниями, висевшем возле входной двери. Дверь открыла сама Дэбби, с опухшим и красным лицом. Уголки ее рта были опущены, что придавало ей обиженно-детское выражение.
– Боже, какое страшилище! Неудивительно, что твой муженек бегает от тебя как от чумы. Если бы меня ждала дома такая женушка, я бы тоже сбежала!
Дэбби расплакалась, а Джун, отстранив ее, прошла сначала в прихожую, а затем на кухню. Она поставила на плиту чайник и осмотрелась.
– У тебя стерильная чистота, Дэбби. Прямо, черт побери, выставочный образец, а не жилой дом.