– Когда-нибудь так и будет, Сью.
– Возможно… Только к тому времени дети вырастут, моя забота им уже не потребуется. Они станут более или менее самостоятельными…
Мэтти снова наполнила кружки, и они выпили молча, погруженные в собственные мысли.
– А что с твоей апелляцией, Сью? Ты никогда не говоришь о ней, в отличие от других девчонок.
Сьюзен скрутила себе еще одну папироску.
– Да говорить-то, собственно, не о чем. Я не буду ее подавать, просто хочу хоть какое-то время побыть ближе к детям.
– Но послушай, если твой муж избивал тебя, ты ведь можешь использовать это в качестве оправдания. Сью, на дворе 1985 год. Средневековье давно позади. Теперь закон защищает женщин от насилия.
– Да неужели? – с сарказмом произнесла Сьюзен. – То-то он защитил и тебя, и меня. Помог, аж спасу нет. О да, полицейские забирали его на ночь, делали мне одолжение, так сказать! На следующий день выпускали, трезвого и тихого. Но Барри не нужно было даже пить, чтобы превратиться в изверга. Для этого ему не нужно было ничегошеньки, кроме его подлого нрава. Над нами измывались по полной программе, а мы до сих пор расплачиваемся. Никто и знать не хочет, что из себя представляла моя жизнь. Барри был куском дерьма, но судья на это наплевал с высокой колокольни.
Какое-то время Мэтти молчала, потом заговорила:
– Но ты не делала ничего, чтобы помочь себе, разве не так? Давай начистоту! Твое заявление в суде больше смахивало на хвастовство серийного убийцы. «Я сделала бы это еще раз» – так, кажется, ты говорила. Не такое суд хочет от нас услышать. Законы этой страны писались мужчинами и для мужчин. Ты должна играть по их правилам, быть маленькой, хрупкой женщиной, нуждающейся в защите. Ты же предстала перед ними в образе железной леди, готовой снова ринуться в бой.
Сьюзен, услышав в голосе Мэтти раздражение, серьезно спросила:
– То есть нужно было вести себя как ты?
Захмелевшая Мэтти рассмеялась:
– Несомненно. Ты попала в самую точку. Вот почему я сразу опротестовала свой приговор. За моим адвокатом – Джеральдиной О'Хара стоят все женские организации, все без исключения. Когда я выйду отсюда – а это, надеюсь, произойдет довольно скоро, – то стану героиней феминистского движения. Мэтти выставила палец перед носом Сьюзен: – Я пишу книгу об этом, книгу, на которой собираюсь разбогатеть. Понимаешь, я принадлежу к среднему классу, я привлекательна, у меня хорошее образование. Судьи не любят сажать за решетку образованных людей, потому что негоже сажать себе подобных.
Но в мире, по законам которого я жила, я совершила смертный грех. Я не просто убила мужчину, я убила мужчину, который был адвокатом. Который являлся частью этой системы, и неважно, каким человеком он был. Но я буду бороться до конца и выйду победительницей из этой схватки, рано или поздно.
Сьюзен была поражена рассудительностью своей соседки.
– Ты просто пьяна в стельку, дорогуша!
Мэтти снова рассмеялась. Ее смех гулким эхом прокатился по всему этажу, заставив надзирательницу стукнуть кулаком по двери.
– Эй, вы двое, а ну-ка тихо!
Теперь Сьюзен и Мэтти хихикали, как две школьницы. Мэтти снова разлила водку по кружкам.
– Да, я его убила. Но знаешь, что было самым забавным, – то, что он не ожидал от меня этого. – Она фыркнула. – Ты бы видела его лицо! Оно вытянулось от удивления. Он никак не ожидал от меня такой подлянки!
Они разразились громким смехом. На этот раз дежурная надзирательница грохнула по двери гораздо сильнее.
– Я сказала, заткнитесь! – прорычала она. – Чертовы лесбиянки!
Мэтти пришлось закусить край одеяла, чтобы снова не вызвать гнев надзирательницы.
– Давай, разливай водку, напьемся! Подвинься, я лягу рядом с тобой, – сказала Сьюзен.
– Но только никаких приставаний, как любит делать Райанна, – уточнила Мэтти.
Сьюзен покачала головой:
– Не волнуйся, меня это не интересует.
Мэтти придвинулась ближе, чтобы объяснить свое отношение к сексу женской тюрьмы:
– Я пробовала это. Ну, все эти лесбийские штучки – куннилингус, или как там его. Когда сидела в СИЗО. Но это не мое, мне нравятся мужчины.
Сьюзен усмехнулась:
– А мне так вообще нечего сказать в ответ. За все годы нашей совместной жизни Барри никогда не доставил мне настоящего удовольствия.
– Тебе секс не доставлял удовольствия? Даже когда ты ласкала себя сама?
Сьюзен была смущена словами собеседницы.
– Остынь! Я, конечно, не против поболтать, но говорить на такие интимные темы не собираюсь.
Мэтти была страшно довольна собой. Ей нравилось смущать людей, она знала, что разговор вгонит Сьюзен в краску.
– Ты хочешь сказать, что никогда этим не занималась? Не ласкала киску? Не ерошила холмик? – Мэтти нахмурила лоб. – Знаешь, каким словечком окрестили девчонки сие занятие?
– Не знаю, но одно я знаю наверняка – ты пьяна. Пьяна и отвратительна.
Мэтти рассмеялась:
– Ой, не могу, держите меня! Ты точно такая же, как и все остальные, которые только и знают что отпускать сальные шуточки, а когда речь заходит о таких нормальных вещах, как мастурбация, краснеют и прячут глаза.
Сьюзен услышала в голосе соседки раздражение и потому решила промолчать. Она вновь наполнила кружки.
– Когда я убила его, Сьюзен, я знала, что должна это сделать. Я всегда знала, что сделаю это, – прозвучал глухой голос Мэтти.
Она в упор смотрела на Сьюзен. В полумраке ее лицо казалось зловещим.
– Но он не знал. Виктор не знал. А откуда ему было знать? Я не сказала ему, а зачем? Чтобы испортить сюрприз? – Она снова расхохоталась. – Но я сделала это. Я дала себе слово, что сделаю это, и сделала. Это называется «позитивное мышление». Я читала об этом в журнале «Космополитен». Мозитивное пышление… В общем, я пьяна в стельку.
Сьюзен взяла из рук Мэтти кружку и помогла ей забраться на второй ярус. Потом накрыла ее одеялом.
– Ты должна немного поспать, подружка. Я все уберу. Давай дрыхни!
Сьюзен прибралась в камере, не оставив утренним проверяющим не единого свидетельства их ночного веселья. Когда она открыла сундучок, который стоял под нарами, то увидела в нем полбутылки виски и изрядное количество марихуаны.
Сунув туда же пустую бутылку из-под водки, она задвинула сундучок обратно, подальше от посторонних глаз.
Затем, вылив остатки водки из кружки Мэтти в свою, она залпом осушила ее, наслаждаясь теплом, которое разливалось внутри.
– Эко ты дала, подружка, должна тебе сказать!.. – Мэтти свесила голову с верхнего яруса. – Ты мне нравишься, Сью, ты – классная баба.