– Оставайтесь где вы есть, – негромко велел он Эдди и Джейку. – Мы сейчас поглядим, что к чему. Коли все ладно, я дам вам знак подойти. – С Сюзанной на руках он углубился в пеструю тень эвкалиптов. Эдди и Джейк смотрели им вслед с солнцепека.
Прохладный сумрак рощи наполняло монотонное, нагоняющее сон гудение пчел.
– Что-то их тут многовато, – пробормотал Роланд. – Лето на исходе, им бы надобно трудиться, а не толочься возле гнезда. Я не…
Он осекся, заметив улей, который опухолью выпирал из дупла дерева, росшего посреди поляны.
– Что с ними? – с ужасом прошептала Сюзанна. – Роланд, чтос ними?
У самой ее головы прожужжала пчела – жирная и вялая, как слепень в октябре. Сюзанна испуганно отпрянула.
Роланд махнул Эдди и Джейку: идите сюда. Они подошли и стали молча глядеть на пчелиное гнездо. Ячейки сот представляли собой не правильные шестиугольники, а расположенные в беспорядке лунки всевозможных форм и размеров; сам улей казался странно оплывшим, словно опаленным паяльной лампой. По нему сонно и неуклюже ползали белые как снег пчелы.
– Вечерний мед отменяется, – сказал Роланд. – Добытое нами из этих сот, может, и было бы сладко, но неминуемо отравило бы нас – это так же верно, как то, что на смену дню приходит ночь.
Мимо головы Джейка тяжело прогудела фантастическая белая пчела. Мальчик шарахнулся в сторону, лицо его выразило отвращение.
– Что с ними? – спросил Эдди. – Что сделало их такими, Роланд?
– То же, что опустошило весь этот край; то, из-за чего многие бизоны и по сей день приходят в мир уродами, неспособными зачинать себе подобных. Древняя Брань, Большой Пожар, Бедствие, Великая Порча – я слышал множество названий. Что бы то ни было, с него пошли все наши беды, а случилось сие в незапамятные времена, за тысячу лет до того, как появились на свет прапрадеды стариков из Речной Переправы. Время шло, и вещественные проявления этой напасти – двухголовые бизоны, белые пчелы и прочее – сходили на нет. Тому свидетель я сам. Иные перемены, куда более значительные и глубокие, хоть подметить их труднее, происходят и по сей день.
Они смотрели, как белые пчелы, оцепенелые и почти совершенно беспомощные, ползают по гнезду. Некоторые, по-видимому, пытались работать, большинство просто блуждало без цели, натыкаясь на товарок и неуклюже перебираясь друг через друга. Это неожиданно воскресило в памяти Эдди сюжет из давнишнего выпуска теленовостей: толпа уцелевших после взрыва на газопроводе, сровнявшего с землей целый квартал в каком-то калифорнийском городке, покидает опасную зону. Пчелы напомнили ему тех впавших в полубессознательное состояние контуженных людей.
– У вас была ядерная война, да? – спросил – почти обвинил – Эдди. – Великие Пращуры, которых ты так любишь поминать, к чертям собачьим взорвали свои великие празадницы?
– Я не знаю,что произошло. Никто не знает. Архивы тех времен погибли, а те немногочисленные истории, что и поныне передаются из уст в уста, запутанны и противоречивы.
– Пойдемте отсюда, – дрожащим голосом попросил Джейк. – Смотреть тошно.
– Я за, родненький, – откликнулась Сюзанна.
И они оставили пчел доживать бессмысленную исковерканную жизнь в роще древних деревьев и меда в тот вечер не ели.
Наутро Эдди спросил:
– Когда же ты расскажешь нам, что знаешь?
День выдался ясный, с чистым синим небом, но холодный; подступала осень – первая осень Эдди, Сюзанны и Джейка в этом мире.
Роланд взглянул на него:
– Ты о чем?
– Хочется услышать твою историю полностью, от начала до конца. Как ты рос в Галааде и отчего нормальная жизнь здесь кончилась. Я хочу знать, откуда ты узнал о Темной Башне, а главное – на кой ляд ты ринулся ее искать. А еще мне интересно знать про твою первую команду и что стало с твоими друзьями.
Роланд снял шляпу, рукавом отер пот со лба и водворил шляпу на место.
– Пожалуй, ты вправе знать все это и узнаешь – но не сейчас. История эта очень длинная. Я никогда не думал, что мне когда-нибудь придется рассказывать ее. И расскажу я ее лишь раз.
– Когда? – не отставал Эдди.
– В свое время, – ответил Роланд, чем им и пришлось удовольствоваться.
Роланд проснулся за миг до того, как Джейк затряс его. Он сел и огляделся, но Эдди с Сюзанной еще крепко спали, и в первом бледном свете утра стрелок не заметил ничего подозрительного.
– Что такое? – понизив голос, спросил он Джейка.
– Не знаю. Может быть, сражение. Идем, послушаешь.
Роланд откинул одеяло и следом за Джейком пошел к дороге. По его расчетам, до места, где Сенд подступал к городу, оставалось всего три дня пути; на горизонте теперь господствовал мост, построенный точно вдоль русла Луча. Никогда еще так не бросался в глаза его несомненный крен, вдобавок стрелок разглядел по меньшей мере дюжину зияющих пустот там, где перенапрягшиеся тросы лопнули, точно струны арфы.
Они с Джейком повернулись в сторону города, и предрассветный ветер ударил им прямо в лицо, принес шум – слабый, но отчетливый.
– Сражение?– спросил Джейк.
Роланд кивнул и приложил палец к губам.
Он расслышал далекие крики, лязг, грохот, словно рушилось что-то громадное, и, разумеется, барабаны. Снова послышался грохот, более мелодичный: звон бьющегося стекла.
– Ни фига себе, – прошептал Джейк, подвигаясь поближе к стрелку.
Потом до них донеслись звуки, которые Роланд надеялся не услышать: сухой трескучий речитатив перестрелки и следом – оглушительный гулкий удар, без сомнения, взрыв. По степи в их сторону, как шар в кегельбане, прокатился гром. Затем крики, глухие стуки и звуки погрома быстро потонули в барабанном бое, а когда через несколько минут со своей обычной тревожной внезапностью смолкли и барабаны, город вновь объяла тишина. Но теперь эта тишина была неприятно выжидательной.
Роланд обнял Джейка за плечи:
– Еще не поздно обойти город.
Джейк взглянул исподлобья:
– Нельзя.
– Из-за поезда?
Джейк кивнул и проговорил нараспев:
– Блейн – мучитель, ваша честь, но на поезд нужносесть. И сделать это мы можем только в городе.
Роланд задумчиво смотрел на мальчика.
– Отчего ты сказал "нужно"?Это ка?Джейк, ты должен понять, что еще очень мало знаешь о ка.Подобные вещи человек постигает всю свою жизнь.