Джейк будто не слышал. Он знал, что видит, и это не был Блейн. Из воды поднимались обломки синего моно. Блейн в его сне был тусклого приторно-розового цвета жвачки, какую получаешь в придачу к обменным купонам с портретами бейсболистов.
Меж тем Роланд закрепил на груди лямки Сюзанниной подвески.
– Эдди, подсади-ка свою хозяйку в эту штуковину. Пришла пора пойти и посмотреть на все самим.
Джейк перестал глазеть на останки поезда в реке и теперь боязливо смотрел на мост, темневший впереди. Джейку чудилось далекий, призрачный звон – шум ветра, резвящегося в источенных ржавчиной стальных тросах, соединявших протянутые поверху кабели с бетонным настилом.
– Думаешь, переходить будет не опасно? – спросил Джейк стрелка.
– Завтра узнаем, – ответил Роланд.
Наутро возглавляемый Роландом отряд путешественников стоял у начала длинного ржавого моста. Все взгляды были устремлены за реку, на Лад. Грезы Эдди о старых мудрых эльфах, сохранивших в исправности некие неведомые техсредства, которыми могли бы воспользоваться странники, таяли. Теперь, когда до Лада было рукой подать, он разглядел проплешины в городском пейзаже там, где целые кварталы были, по-видимому, то ли сожжены, то ли взорваны. Очертания города на фоне неба напомнили Эдди больную челюсть, из которой выпало уже немало зубов.
Правда, многие постройки еще стояли, но от них веяло мрачным запустением, которое наполнило сердце Эдди несвойственным тому унынием, а мост, отделявший путников от этого разрушенного бетонно-стального лабиринта, казался каким угодно, только не прочным и вечным. Вертикальные тросы на левой его стороне провисали; те, что уцелели на правой, буквально стонали от напряжения. Настил был из полых бетонных коробов с трапециевидными верхними гранями. Кое-где трапеции вспучились и лопнули, выставив на всеобщее обозрение черное пустое нутро, кое-где перекосились, одной стороной уйдя вниз. Эти последние в большинстве своем только растрескались, но попадались и сильно разрушенные, в зиявшие там провалы можно было бы сбросить грузовик – большой грузовик. В тех местах, где разлетелись не только верхние грани, но и дно коробов, внизу проглядывали грязный илистый берег и серо-зеленый Сенд. Расстояние от настила до воды под серединой моста Эдди оценил в триста футов – и, вероятно, оценил скромно.
Эдди пригляделся к огромным бетонным кессонам, к которым крепились главные кабели, и ему показалось, будто один из них, на правой стороне моста, частично вышел из настила. Он предпочел умолчать об этом обстоятельстве – довольно было и того, что мост медленно, но ощутимо раскачивался. При одном взгляде на него у Эдди начинался приступ морской болезни.
– Ну? – спросил он Роланда. – Что скажешь?
Роланд показал на правую сторону моста. Там шла накрененная пешеходная дорожка около пяти футов шириной. Проложенная поверх ряда сравнительно небольших бетонных коробов, она по существу представляла собой самостоятельный мостик. Эту обособленную часть настила, по-видимому, поддерживал снизу трос – или, возможно, толстый стальной прут, – скрепленный с главными опорами огромными скобами. С жадным интересом человека, который вскоре, быть может, вверит изучаемому объекту свою жизнь, Эдди пристально осмотрел ближайшую. Скоба казалась ржавой, но невредимой. В металл были впечатаны слова: "Литейная Ла-Мерк". Эдди с замиранием сердца осознал, что уже не понимает, на каком языке сделана надпись – на английском или Высоким Слогом.
– Думаю, там можно пройти, – сказал Роланд. – Там только одно скверное место – вон, видишь?
– Да. Трудно было бы не заметить!
Возможно, мост (длиной никак не меньше трех четвертей мили) и впрямь тысячу с лишним лет не знал должного ухода, но Роланд полагал, что подлинное разрушение продолжалось лишь последние полвека. Тросы постепенно лопались, и чем меньше их оставалось на правой стороне, тем больше мост накренялся влево. Сильнее всего перекорежило середину моста – участок между двумя четырехсотфутовыми вышками. Там, где в бетоне возникало максимальное напряжение, поперек настила зияла похожая на глаз щель. Разлом в пешеходной дорожке был не столь велик, но и оттуда в Сенд вывалились по меньшей мере две соседних коробчатых секции, оставив брешь шириной добрых двадцать, а то и тридцать футов. На месте выпавших бетонных коробов явственно виднелась опора – ржавый стальной то ли прут, то ли кабель. Перебраться через дыру можно было только по нему.
– Пожалуй, перейти можно, – Роланд хладнокровно показал в сторону пешеходной дорожки. – Провал осложняет дело, но поручень сохранился, а значит, будет за что держаться.
Эдди кивнул, чувствуя, как сильно и тяжело колотится сердце. Обнажившаяся опора под дорожкой напоминала большую трубу из сварной стали и наверху имела, вероятно, приблизительно четыре фута в поперечнике. Эдди отчетливо представил себе, как им придется идти: осторожно, бочком, под ногами – широкая, чуть выпуклая поверхность, руки судорожно цепляются за перила, а мост медленно покачивается, как корабль на легкой зыби.
– Е-мое, – вырвалось у него. Он хотел сплюнуть, но во рту пересохло. – Ты уверен, Роланд?
– Иного пути я не вижу. – Роланд показал вниз по течению реки, и Эдди увидел второй мост, давно рухнувший в Сенд, – полузатопленное беспорядочное нагромождение ржавого, старого как мир металла.
– Джейк, ты? – спросила Сюзанна.
– Запросто, – тотчас откликнулся мальчик. Как ни странно, он улыбался.
– Ненавижу тебя, пацан, – сказал Эдди.
Роланд смотрел на Эдди с легким беспокойством.
– Коли ты думаешь, что тебе не сдюжить, признайся сейчас. Не хватало еще, чтоб ты застрял на полдороги.
Эдди долго смотрел на покривившийся мост, потом кивнул:
– Пожалуй, я справлюсь. Никогда не любил высоту, ну да ничего, как-нибудь.
– Добро. – Роланд обвел глазами своих спутников. – Быстрей начнем, быстрей закончим. Я пойду первым, с Сюзанной. За нами Джейк. Последним – Эдди. Управишься с креслом?
– Запросто, – легкомысленно брякнул тот.
– Тогда пошли.
Едва Эдди ступил на пешеходную дорожку, как пустоты его тела, словно холодная вода, затопил страх, и молодого человека одолели сомнения: уж не совершил ли он чрезвычайно опасную ошибку? С твердой земли казалось, мост покачивается еле-еле, но стоило очутиться на нем, и Эдди тотчас почувствовал, что стоит на маятнике самых больших в мире часов. Движение было очень медленным, но постоянным, а амплитуда колебаний намного превосходила ожидания. Поверхность пешеходной дорожки, наклоненная минимум на десять градусов влево, изобиловала трещинами. Под ногами хрустели рыхлые горки бетонной пыли, и слышался постоянный басистый скрип – это терлись друг о друга коробчатые сегменты. Темнеющий на фоне неба город за мостом неспешно кренился то вправо, то влево, как нарисованный горизонт в самой медленной на свете видеоигре.