Сейчас, приближаясь к дверям раздевалки, Джейк почувствовал, как в нем вспыхивает прежняя дурманящая надежда, расцветает кружащая голову уверенность, что дверь откроется не в полутемный чулан, хранящий лишь стойкие запахи зимы – сукна, резины, мокрого меха, – а в какой-то иной мир, где он сможет выздороветь.Что на пол класса ляжет ширящийся клин горячего слепящего света, и в блекло-голубом какЕГО глазакак старые джинсы небе закружат птицы. Ветер пустыни дохнет ему в лицо, взъерошит волосы, осушит нервную испарину на лбу.
Он шагнет в эту дверь и исцелится.
Джейк повернул ручку и открыл дверь. За ней царила тьма, поблескивал ряд латунных крючков. В углу, возле аккуратных стопок чистых тетрадей, лежала давным-давно забытая кем-то лыжная перчатка.
Больше ничего.
Сердце у Джейка упало. Ему внезапно захотелось попросту забиться в эту темную каморку, хранящую горьковатый запах зимы и меловой пыли. Можно было бы отодвинуть перчатку и усесться в углу под вешалкой. На резиновый коврик, куда в зимнее время полагалось ставить сапоги. Сесть там, сунуть большой палец в рот, плотно подтянуть колени к груди, закрыть глаза и… и…
И сдаться.
Идея эта, сулившая избавление,казалась неимоверно привлекательной. Конец ужасу, смятению, неразберихе… От неразберихи Джейк почему-то страдал сильнее всего; мальчику чудилось, что вся его жизнь превратилась в зеркальные дебри комнаты смеха.
И все же в тайниках души Джейка Чэмберса пряталась сталь – он, бесспорно, был одного поля ягода с Эдди и Сюзанной. Сейчас эта потаенная сталь блеснула во мраке угрюмым синеватым огнем маяка. Никакой сдачи не будет. Пусть внутренний разлад в конце концов начисто лишит Джейка способности мыслить здраво, но пока никакой потачки ему не будет. Провалиться Джейку на этом самом месте.
"Никогда! – с жаром подумал мальчик. – Никогда! Ни…"
– Когда закончишь инвентаризацию школьного имущества в раздевалке, Джон, потрудись, пожалуйста, присоединиться к нам, – раздался у него за спиной суховатый интеллигентный голос мисс Эйвери.
Джейк обернулся. По классу прокатилась волна сдавленного хихиканья. Мисс Эйвери смотрела на него, стоя за своим столом: умное спокойное лицо; кончики длинных пальцев касаются промокашки; синий костюм (сегодня); волосы заколоты в узел на затылке (как обычно). Через плечо мисс Эйвери на Джейка, хмурясь, глядел Натаниель Готорн (Натаниель Готорн, 1804-1864, американский писатель-классик, автор романов "Алая буква", "Дом о семи фронтонах" и др.).
– Простите, – пробормотал Джейк и закрыл дверь. Едва он сделал это, его охватило сильнейшее желание открыть ее снова и перепроверить – вдруг на этот разза ней окажется тот, другой, мир, где над бескрайней пустыней нещадно палит солнце.
Вместо этого он прошел на свое место. Поглядев на него веселыми глазами, в которых прыгали чертики, Петра Джессерлинг шепнула:
– В следующий раз возьми меня с собой. Вот тогдатебе будет, на что посмотреть!
Джейк рассеянно улыбнулся и втиснулся за парту.
– Спасибо, Джон, – бесконечно спокойным голосом сказала мисс Эйвери. – А сейчас, прежде чем вы сдадите мне свои "Итоговые эссе", которые, без сомнения, все написаны прекрасно, очень тонко, очень по теме и очень самобытно,я хочу раздать "Краткий список литературы для летнего чтения", рекомендованный кафедрой английского языка. Книги великолепные. О некоторых мне придется кое-что сказать…
С этими словами она подала Дэвиду Суррею маленькую стопку размноженных на ксероксе листков. Дэвид принялся раздавать их, а Джейк раскрыл свою папку, чтобы напоследок взглянуть, что же написал о своем понимании истины. Его неподдельный интерес объяснялся тем, что он совершенно не помнил, чтобы писал сочинение, – так же, как не помнил, готовился ли к французскому.
Недоумевая, с нарастающим беспокойством он посмотрел на титульный лист. В центре красовалось аккуратно напечатанное "Джон Чэмберс. МОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ". Ничего странного или необычного в этом не было, но под заголовком он для чего-то наклеил две фотографии. На одной – дверь (возможно, дверь дома номер десять по Даунинг-стрит [в Лондоне, в доме номер 10 по Даунинг-стрит помещается Министерство иностранных дел Великобритании], мелькнуло у Джейка в голове), на второй – поезд компании "Амтрак". Снимки были цветные, явно вырезанные из какого-то журнала.
"Зачем я это сделал? И когда?"
Джейк перевернул страницу и уставился на собственно "Итоговое эссе", не в силах ни поверить своим глазам, ни понять, что видит. Потом в тумане шока робко забрезжило прозрение: все-таки случилось. Он все-таки свихнулся до такой степени, что окружающие сумеют это понять.
Джон Чэмберс
МОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ
"Я покажу тебе ужас в пригоршне праха".
Т.С."Буч" Элиот
"Сперва я счел – он каждым словом лжет".
Роберт "Санданс" Браунинг
"Стрелок – истина.
Роланд – истина.
Невольник – истина.
Владычица Теней – истина.
Невольник и Владычица Теней поженились. Это истина.
Постоялый двор – истина.
Говорящий Демон – истина.
Мы сошли под горы, и это истина.
Под горами были чудовища. Это истина.
Один из них просовывал между ног наконечник от бензонасоса
"Амоко" и притворялся, будто это его член. Это истина.
Роланд позволил мне погибнуть. Это истина.
Я по-прежнему люблю его.
Вот истина."
– …и чрезвычайноважно, чтобы всевы прочли "Повелителя мух" ("Повелитель мух" – философский роман-притча английского писателя Уильяма Голдинга), – внятным, но каким-то бесцветным голосом говорила мисс Эйвери. – И, прочитав, задались определенными вопросами. Хороший роман нередко бывает схож с чередой загадок, где каждая отгадка представляет собой новую загадку… а "Повелитель мух" не просто хорошая, а оченьхорошая книга, одна из лучших, написанных во второй половине двадцатого столетия. Поэтому в первую очередь спросите себя, каково символическое значение витой раковины. Далее…
Далеко. В далеком далеке. Джейк дрожащей рукой перелистнул первую страницу своего "Итогового эссе", оставив на бумаге темное пятнышко пота, и обратился ко второй.
Что растворяется, но не исчезает? Дверь, и это истина.