Маринка опять отчудила. Схлопотала неприятность на ровном месте. Барышня съехала по раскатанной ледяной дорожке, а ведь недавно только очухалась после лыж. И если б только съехала, а то вкатилась неизвестно откуда вывернувшихся: начальника курса с замом начальника института. На полном ходу, не смогла остановиться, поскользнулась, свалила. Валялись все втроём. Зам начальника ползая по дороге на коленях чертыхался и грозил пожаловаться бог весть кому. Мужику под пятьдесят, валяться не солидно и обидно, тем более на глазах у курса. А курсовой ничего, хохочет. Маринка вместо того, чтоб извиниться и бежать смотрит на него как-то неловко и мучительно. Мне становится жаль её. Так смотрят пытаясь запомнить перед долгой разлукой. Неужели ж из-за такой ерунды зам отчислит… Наверняка обойдётся и она просто паникует. Так-то это полугодие складывается неплохо. Саша сдержал слово и не выболтал родителям про нас с Глебом. Разве не хорошо?! Отлично! Мы, не только с успехом осваивали военную профессию, но и, организовавшись помогли Вике вернуть блудного отца, и оставить с носом прыткую девицу. Я позвонила. Как и предполагали, барышня клюнула на нашего червя, и не просто клюнула, а с азартом ухватившись за него, занялась подготовкой к вожделенной встрече с французом. Мы с ней встретились по-приятельски в кафе, выпили кофе. Удалось не только записать наш разговор, но и снять. Девчонки молодцы постарались. Возбуждённая барышня торопила меня с рассказом о моём воображаемом разговоре с мэром. Я ей не скупясь разрисовала, как она безумно понравилась ему и как он мечтает о ней и скорой встрече. Для чего собирается выслать ей деньги на дорогу и будет с нетерпением ждать к себе. Распирающую её радость она даже не пыталась скрыть. На мой намёк, мол, а не лучше найти мужика тут, чем тащиться за таким колобком во Францию. Она разоткровенничалась.
— Ир, молода ты ещё судить. Здесь мужичьё зажралось. Конкуренция большая. Детсад на пятки наступает. Сцапала одного, но болтается, как сопля на палочке. Вот-вот прозреет и сорвётся, потеряю. Семья крепко держит. Наши-то мужики век денег не видали, получку жене тащили, если десятку зажулит — радости полны штаны. А тут деньги заработали. И жене хватает и детям и себе остаётся до фига. Обалдели. Вот и покупают всё, что только хочется. Глаза с блюдце: одну девку схватят, вторую… Раньше-то молодые да длинноногие не по зубам были. А теперь на хруст зелёненьких, как мухи на мёд слетаются. Несёт мужичков. Грех же руки не погреть. Без вопросов скручу я его в баранку, уйдёт он из семьи, женится на мне, но удовольствие-то мне ноль. Всю оставшуюся жизнь на страже, а вдруг он моложе купит. Поймать его на ребёнке, заставить купить квартиру и выуживать деньги можно, но обидно, опять тетерю лови для постели… А француз жену искал. Ему для выходов в свет нужна красивая, эрудированная, спортивная. Чтоб и выглядела на все сто и поговорить могла и дом вела, это ж такой список только наши бабы осиливают. Причём, заморский мужик всё ценит и оплачивает.
Надо ли говорить о том, что я не ожидая ничего подобного, плавала в её откровенности. Даже была поражена. Я слушала её и жалость топила меня. Почему наши лучшие в мире бабы такие дуры. Растаяв, я чуть не выключила запись. Опомнившись, подумала. Что барышню, конечно, жаль, но она ни словом не пожалела мать Вики или Вику. Откинула и забыла. Вся речь только о себе. Как устроиться ей удобнее и добротнее. Такая злость меня взяла на наших мужиков. Деньги заработать знают как, а с девками полная лажа. Доят их, как ослов. Допив вторую чашку кофе, я обещала ей, как только он выйдет на меня, так ей сразу и позвонить. Естественно он больше не вышел.
— Не переживай, будет ещё француз или канадец, а может швейцарец, какая разница… — утешала я её на следующей встрече.
— Ты, права, — усмехнулась она, — какая разница с кем заводить любовь.
Меня передёрнуло. За что достаётся любви. Неужели нельзя это выразить как-то иначе. Зачем такое красивое и сильное слово возить в дерьме. Забравшись в душ, я долго мылась, яростно скоблясь мочалкой, словно стараясь отмыться от навоза к которому прикоснулась. А потом позвонила Глебу и попросила забрать меня на ночь. Что он с превеликой радостью и сделал. Увидев меня такой — никакой. Он всполошился.
— Малыш, что за дела, тебя кто-то обидел?
Я, боясь расплакаться, помотала головой. Когда я ему звонила, мне просто хотелось, чтобы он был рядом. Ничего сверхестественного, захотелось так нежно прижаться к нему. А сейчас наоборот, постучать по его спине ладошками и сказать — случись на его пути появиться такой охотнице, я буду бороться за него. И возможно даже пользуясь советом Лены выдеру ей космы, но Глеба не отдам. Но я сверлила глазами дорогу и молчала. Глеб, поглядывая на меня, остановил у перехода и сбегал за букетом. В салоне запахло цветами. Он подсел ко мне и, забрав мои ладошки, заглянул в глаза.
— Ну, что случилось?
— Я люблю тебя.
— Иришка, я тебя тоже, но отчего такое настроение?
— Обещай, что когда тебе будет сорок пять и у тебя начнутся мужские заскоки ты не будешь торопиться отказываться от нашей с тобой семьи.
Глеб проявив убойное терпение, дослушав моё бормотания, захохотал.
— Что вы там с девчонками опять напридумывали? Наверняка вышли на тропу войны… А потом будете себя за это очень не любить.
Он уже был в курсе того, что в его похищении участвовали почти все по мере возможности. И потому считал нашу пятую опасным объектом.
— К несчастью с вами можно обойтись без сочинений. Вы создателем спрограммированы с отклонениями. А может виновных нет. Закралась ошибка и программа в 40–45 даёт сбой.
— Кисунь, в каждом возрасте свои плюсы и минусы…,- попробовал отшутиться он.
— Ты смеёшься, а это очень серьёзно. Очень.
Внутри у меня всё противно зашевелилось, и на глаза стали наворачиваться слёзы.
По моему виду точно скажешь, что жизнь висит на волоске, а разговор идёт между жизнью и смертью. Глеб, беря меня в жёны, конечно же, догадывался, какая весёлая, полная неожиданностей жизнь его ожидает. И почти с первых же дней включившись в борьбу с воришками, я не разочаровала его в этом. И вот сейчас он, борясь с улыбкой, притянул меня к себе и принялся целовать.
— Сдаюсь. Видишь, серьёзен, как сторож у амбара. Обещаю в тот опасный возраст не отлучаться от тебя ни на шаг.
Слёзы враз высохли, а живот успокоился. Я засмеялась и обняла его за шею.
— Поехали домой, а то я соскучилась по тебе, как Снегурочка по Новому году.
Глебу дважды повторять не надо…
Уговорив одного курсанта, естественно, не безвозмездно, сыграть роль частного детектива, якобы нанятого его дочерью. Отправили его к Викиному отцу с доказательствами. Он юрист ему полезно поучаствовать. Правда пришлось поупрашивать. Мужики трусливы. Но зелёненькие сыграли своё дело. Отрезвление прошло на ура. Родитель прозрел. Отвалил "частному детективу вознаграждение", которое мы с ним по-братски и поделили. Довольные, мы отметили это дело тортом. Теперь солидный гражданин хищниц до конца жизни будет обходить седьмой дорогой. Неплохой урок для нормального мужика.