Но это не был единственный случай покушения на офицерский состав. Цепочка несуразиц продолжалась. Маринка опять уронила курсового. Это не шутка. Он действительно грохнулся и не просто грохнулся, а проехал на пузе. Наряженный в новую форму, высокий и бравый, он шествовал по столовой. Ему в голову не могло прийти, что Браун подложит ему такую свинью. А Марине пришла в голову мысль намыть полы со стиральным порошком. Чисто с хорошим намерением. Исключительно для красоты. Она как раз дежурила там. Намыла. И всё бы хорошо, но они высохнуть не успели. Он растянулся. Никто про такое и подумать не мог. Девчонки пили чай, отмечая победу над нарядом, когда донеслось до их ушей падение тела и его любимое: — Ё, п, р, с, т. Бросив всё, они рванули в зал. Курсовой валялся на полу и был похож на чушку. Кошмар!
— Кто это натворил? — грозно гаркнул он.
Маринка вышла вперёд.
— Ты Браун?
— Так точно! Это они пока мокрые скользкие, а когда высохнут… Надо было осторожно. Больно? Давайте я форму затру.
— Пошла… с моих глаз.
— Есть!
— Слава Богу, выучила хоть это. Чего стоишь, кругом. Да не через то плечо, через другое… Бардак.
Вечером пятая комната насмеявшись и с трудом сдерживая гиканье почти рыдала над рассказом Марины. А та, притащив ко всему прочему в комнату из столовой котёнка, занималась им. Правда, клятвенно моля и уверяя, что на один день. На этого котёнка чёрного цвета, выскочившего за ней в коридор, и наступил вышагивающий там курсовой. Кошачий душераздирающий вопль выгнал туда всех остальных. Маринка выхватила из — под его берец 45 размера, облизывающее свой пострадавший хвост животное, и прижала к груди.
— Варвар, — прошипела она.
— Это что за новости? — поднял брови майор. — Доложи, как положено: откуда, чей?
— Мой, — всхлипнула Маринка, — я только на один день его взяла, а вы умудрились отдавить ему хвост. Что это будет за животное без хвоста.
— Что? — Богуш хлопал глазами не врубаясь в происходящее. Тут его взгляд упал на сбежавшийся на кошачий вопль народ. — Чего стоим. Кругом… Марш по комнатам.
— Курсант Браун, чтоб через пять минут этого чёрного четырёхлапого диверсанта здесь не было. Понятно?
— Что он сделал, кому помешал…
— Мне повторить?
— Не надо.
— Не "не надо", а «есть» или "так точно". Вот народ…
— Вы бездушный. Что мне делать, если я животных люблю. — Захлюпала она.
— Рассказы о животных читать. Марш в комнату.
— Котёнка до утра можно оставить?
— Можно, — расчувствовался он. — Но чтоб завтра духу его…
Но этот диверсант не был последним. К Вике приехала младшая сестра. На полдороги вдруг сделали ценное открытие: в военное общежитие её не пустят. Мы сломали голову, как её провести к себе и оставить незаметно ночевать. Не зря в нашем не глупом и весьма расторопном народе испокон веков держится мысль — кто ищет, тот всегда найдёт. Нашли выход и мы. Прикинув, на тумбочке стоит Марина, дежурного отвлечёт и прикроет своими габаритами Лена, а Вика проведёт сестрёнку, обрядив в Наташин камуфляж. Должно получиться всё чудненько. Удачно придумали и провернули. К вечернему приходу взводного, засунули девчонку под кровать. Тарасов, благословив нас на сон грядущий, взялся уже за ручку, когда раздался чих. Взводный встал как вкопанный. Предыдущий опыт по-видимому насторожил его. Осмотрел комнату. Вгляделся в наши непроницаемые лица. Вика не растерявшись взяла и для наглядности чихнула. Изрекя: "Будь здорова!" Взводный опять шагнул к двери. Чих повторился, но он заставил себя перешагнуть порог. Мы обрадовались — пронесло. Не успела девчонка вылезти, как вошёл взводный. Поднапрягся, прислушался и догадался. Наш смех застыл на лицах, а гостья на четвереньках не успев подняться. Вот это номер! Вот это повеселились!
— Я не понял, как это воспринимать? — пощипал подбородок Тарасов. — Язык все проглотили или кто-то что-то хочет сказать.
Как кто кого надует. — Хотелось сказать Елене, но, переглянувшись с Викой, она промолчала.
— Моя сестра, — поднялась Вика и принялась с ходу, не давая ему опомниться ныть. — Пожалуйста, разрешите, не гнать же её на ночь глядя на улицу.
— Бог с вами, но только на ночь. — Погрозил он хорошо оттопыренным пальцем.
Мы дружно, точно болванчики, закивали. "А как же, само собой". И вообще наши отцы командиры ничего, больше тень на плетень наводят.
29
Сегодня сумасшедший день. Министерству выделили сколько-то билетов на какой-то там навороченный матч. Отвалилось немного и курсу. Правда нам по барабану до того футбола. Мы не фанатки. Но собрался идти слоник Славка, естественно, тяня за собой Елену. Она идти одна не захотела и уговорила за компанию отправиться на стадион всю пятую. Мы с дуру не отказались, дали себя уболтать и набрав с собой всякой съедобной всячины, пошли. Ох! Какие же они ненормальные эти болельщики. Орут, гудят, свистят. Мамочка родная, настоящий дурдом. Сама игра соответствуя развитию того периода времени когда была создана, говорила о том, что народ в своём стремлении подуреть мало изменился. С тех пор можно было и придумать уж какие-то другие игры, а не гоняться с вытаращенными глазами взрослым мужикам за мячом, ломая ноги и вышибая мозги, если у них они есть, конечно. Словно считывая мои мысли, Натка прошелестела:
— А чего бы им не дать каждому по мячу, чтоб они так не пыхтели. Каждой команде определённого цвета.
— И что же это будет? — фыркнул Славка.
— Нормально и интересно. Игрокам нужно будет сохранить свои мячи и отбить чужие. Вот задача и азарт. А тут две кучи здоровущих мужиков на один мячик. Никакого мозгового разбега. Одни разбитые лбы.
Взводный посмеивался. Славка таращил глаза. А Натка, хрустя чипсами, смотрела, как ни в чём не бывало на поле. Мы ж пялились на ревущие трибуны. Где ж ещё увидишь столько больных. Коллективное сумасшествие. Чего уж так-то заводить себя. Страдать, как будто тебе отвалят полмяча. Не успела я подумать о таком варианте, как к нам залетел тот самый теоретически мусолящий нами мячик. Трибуны взвыли и задохнулись. Взводный отбил его от нас и тот легонько почти плавно плюхнулся к Марине на колени. Наши курсантские трибуны заулюлюкали. Стадион опять ухнул и взвыл. Под восторженный стон толпы, к Марине потянулись сотни рук стремящихся завладеть мячом. Но Лена не позволила забрать мяч. Шепнула подруге, чтоб оставила для умоляющего её об этом Славику. По окончании тайма, Ленкин слоник стал упрашивать Маринку спуститься на поле и попросить игроков нарисовать автографы на том мяче. Маринка долго упиралось, но под напором Лены сдалась. Надеясь, что её не пропустят и мероприятие со спокойной совестью сорвётся, она двинула на поле. К её и всеобщему удивлению её провели, а мяч взяли, обещая после матча вернуть. Спросили сектор, ряд и место. Усталые, обливающиеся потом игроки беззастенчиво разглядывали её. Смутившись наша девушка быстро ушла. Славка расстроился, думая, что потерял мяч. Но к концу матча его принесли и на безумную радость Ленкиного слоника с автографами и запиской. Марина пожала плечами.