— Ксюха, не дрынькай колокольчиком, мы пройдём.
"Ясное дело, что пройдём, иначе просто не может быть, ведь не зря же эта чёртова карта нам попалась на глаза". Ваня нежил меня успокаивая и перемежая поцелуи пересмешками. Я вздыхала, обмирая про себя. "Дай бог, чтобы это было так!" Не смотря на непростые мысли, роем атакующие голову, постарались заснуть, завтра не лёгкий день. Переправа.
Мы поднялись чуть свет. Потому что уже ранним утром, как только первый луч лизнул землю, а на небе заалела ярко розовая полоса, Валера вошёл в быструю воду. Иван же осторожно вырулил машину с исходной за ним. На место въехавшей в воду машины тут же встал, ожидая своей очереди, Андрей. Я прикрыла сердце рукой. Так надёжнее — не выскочит. "Беглец", на переднем сидении не мигая и не пикая, смотрел перед собой. Вода давила на корпус "уаза", стараясь столкнуть препятствие со своего пути. Железо трещало, но не поддавалось. На уши давило буханье волн за окном… Провела ладонью по своему лбу, на нём выскочил пот. Я поняла, что у Ивана наверняка тоже. Достав дрожащей рукой платок, я, торопливо сзади, вытерла ему заливающие глаза едкие ручьи. Иван, не оборачиваясь, вместо благодарности, гаркнул, чтоб села на место и не нарушала баланс салона. Наконец мы выскочили из водной пучины и, пройдя по берегу вправо, пошли по пологому подъёму вверх. Только машина зашла в лес, как Иван тормознул и, выскочив из неё, упал в траву. Следом вывались и мы с Женькой. Я оглядываюсь. Позади нас осталась река, и на том берегу неподвижной точкой стояла машина. Привалилась спиной к сосне, но на дрожащих ногах не устояла и сползла по стволу вниз. Глаза наблюдали, как с машины и прицепа стекала вода. Всё упаковано на такой случай в резиновые мешки и сверху затянуто клеёнкой. Очухавшись, достала бутылку воды и подскочила к Ивану "Пей!" А потом метнулась, забыв, что рядом река, к Валере лежащему на берегу. Там уже колдовала Потаповна. Тот, отлежавшись и сжевав с чаем из термоса бутерброд, поднялся. Ему идти на тот берег и гнать вторую машину обратно. Хотелось бы управиться до темноты. Мать стояла на берегу крестя сына. Я тоже осенила его крестом. Оказывается переход — не лёгкий трюк, а он не трёхжильный. Мы лежали на животах на краю обрыва и наблюдали за переправой. Перейдя реку и отдохнув, охотник отправился в обратный путь. Почти на самой середине Андрей вильнул и машина накренясь нависла над подводной пропастью. Мы вскочили и понеслись на берег. Но Валера, предвидя наш психоз, дал знак не вмешиваться. Было видно, как он напрягает все силы. Не выпуская палку из рук, он отплыл назад. Нащупал ногами брод и показал Андрею на сколько он должен отъехать назад. Теперь над пропастью повисло правое заднее колесо. Из машины послышался опять Юлькин визг. Валера вновь поплыл вперёд. И встав перед капотом, по сантиметру принялся выводить машину на берег. Машина, минуя нас, помчала наверх, а мы, подхватив Валеру под руки, двинулись следом. На верху, белый, как полотно народ, валялся по обе стороны машины в траве. Потаповна увела сына переодеваться. Юлька сев в траве, замолотила кулаками землю, и вызывающе выводя ругательства, заплакала.
— Идиоты, дураки, кретины… Обратно вертолёт вызовите, я этим опасным путём возвращаться не собираюсь.
— Ладно, — усмехнулся Иван, — так и быть уговорила. Будет всё путём, соорудим канатную дорогу, привяжем тебя к плащ-палатке и перекинем на тот берег. Чем не выход, без хлопот.
Неподвижно лежащий Андрей захохотал. Все облегчённо заулыбались, кажется, его отпустило.
— Ты не нормальный… Вы оба с Ксюхой чокнутые, как я дала себя уговорить… — Верещала Юлька.
Я поражалась её артистичности, всё в её росказнях выглядело так, как будто Юльку действительно умоляли поехать, почти таща насильно. Мне даже становится весело.
— Чья бы корова мычала. Кто тебя уговаривал… Сама попёрлась. Наверняка побоялась, что Потаповна Андрея уведёт. Так к кому теперь претензии, карауль. — Беззлобно огрызнулся Иван под скрытый смешок мужиков. Василий и тот улыбнулся придерживая рукой живот. Конечно, болит и он только бодрится.
Отдохнув немного, отъехали вглубь и встали лагерем. Тайга шумит на все голоса. Как будто где-то в чаще бушуют звериные свадьбы. Всё, конечно, ерунда и это только кажется. Просто в тайге, кряхтят ели, завывает в ветвях ветер, трещат ломаясь голые ветви берёз. Всё это и создаёт, разноголосый, пугающий шум. Юлька озирается по сторонам, Галина крестится. А мне ничего, привыкла, даже интересно, впечатление одиночества на планете исчезает. Ведь иногда я, задрав голову к небу, искала белую полосу от самолёта на нём. Это успокаивало и давало надежду, что мы не попали в параллельный мир, а куролесим ещё в нашем. Палатки ставили уже в сумерках. На ужин открыли бутылку коньяка. Пели песни, но не касались завтрашнего дня. Все, кроме "беглеца" понимали, что впереди ждало самое трудное и серьёзное — староверы. У страха глаза велики. Однако, глупо настраивать себя на всякие ужасы. Иван, Андрей и Валера, отправившись к реке за водой, договорились, что пойдут осторожно, с частыми привалами и разведкой. К скиту близко подходить не будут. Придётся обойтись без костра, его разжигать ни в коем случае нельзя, могут унюхать запах дыма. Василий ногами много не потопает. Поэтому сколько можно решили пойти на колёсах. Потом машины замаскируют. Когда все успокоились, я попросила Ивана сходить к реке. Хотелось хоть немного помыться. Вода холодная обжигала ноги, сердце или лопнет или разорвёт грудь, но я всё же лезу повизгивая и заходясь. По валунам прошла к воде. Скинув одежду, устроилась на самом большом гладком с выемке камнем. "Точно кресло"- промелькнуло в голове. Звёзды плескались в моих ногах, подмигивая своим собратьям на небосводе. Луна строгой матроной следила за их шалостями. Иван устроился рядом. Без шалости не обошлось и у нас. Замотав в махровую простыню, Иван сграбастал меня нагую и без лишних слов понёс целуя в лагерь. — Сиди тихо дурёха, никто не заметит. Ощущение того, что я теперь в этой жизни не одинока в войне с проблемами и у меня есть человек, с которым я могу встретить рассвет, делало меня шальной и совершенно ненормальной. Он беспокоился обо мне, заботился, жалел. Я нужна была ему такая какая есть. Кто бы, что там не плёл о самом сильном и непонятном на земле чувстве, но Любовь жертвенна, счастлив тем, что отдаёшь. Если начинаешь требовать и ждать, это иллюзия любви. Любовь только отдаёт. Вот и мы, не ожидая ничего взамен, отдавали друг другу всё, чем располагали сами.
Показалось, что в лесу стояла необыкновенная тишина. А может так оно совсем и не было. У меня просто от счастья закрыло уши. Точно. Тук-тук. Это где-то в отдалении усердно стучит трудяга дятел. Но мой мозг убаюканный сильными руками, словами о любви дремал. А задремать моей головке рядом с таким мужиком было легко. Вон как набрякли веки. Но я боролась. Сквозь дремоту, склеивающую глаза, я изредка поглядывала на Ивана и улыбалась ему.
Вновь разрисовавший землю рассвет поднял и отправил в путь. Идти старались днём, чтоб не включать вечером фары. На последней стоянке разобрались с вещами, беря с собой только необходимое. Всё остальное законсервировали. Взвалив рюкзаки на плечи, отмахиваясь от возмущенного шипения Юльки, двинулись вперёд. Последний рывок. "Что там впереди?" Тревожно было за нашу судьбу. Но вида никто не подавал. Потаповна с Василием шли последними. Василий бодрился. Страхуя их и помогая Потаповне, часто возвращался "беглец". Для него она стала вроде крёстной матерью. Когда Василий выдыхался, мужики делали носилки и по очереди несли. Продвигались без спешки. Первыми шли Валера с Петькой. При возвращении последнего, подтягивались до Валеры и все остальные. И опять уходит вперёд разведка, а для всех привал. Не далеко от скита наткнулись на привязанную к чёрному странному деревянному столбу едва живую девчонку. Её отпоили и отнесли в лагерь. Валера отозвал Ивана в сторонку.