— М-м-м… Понимаешь, Люлю… — Начал он и замолчал. — Тебе не больно об этом говорить? — спросил он вдруг озабоченно, легонько прижимая её к себе.
Юлия проглотила горечь, когда влезал в ту канитель, не думал, как ей будет, а теперь такая поразительная забота, но как можно беззаботнее сказала:
— Тебя же жжёт это, значит, надо выговориться, а кто же выслушает и поймёт тебя лучше меня. Ведь мы уже давно не только любовники, муж и жена, а самые близкие родственники и неразлучные, верные друзья.
— Меня не жжёт, мне всё равно. Пойми — лишь эпизод. Необходимость. Плохо, что ты узнала об этом. Видит бог, не хотел. Забудь всё. Ты моя жена. Малыш, я ж на безумного не похож. Я ж понимаю, чтоб обладать счастьем мне надо: ценить и беречь всё, что у меня есть сейчас и топать вперёд на Берлин. Разве ж я добровольно потеряю это? Уверяю, тебе нечего волноваться. А про сплетни? Если честно, Люлю, я сам озадачен. Клянусь, ничего не пойму. Насчёт девочки этой… Прилепилась, хвостиком таскалась. Веришь, сам от себя ничего подобного не ожидал. Глупо всё получилось. Держался, держался, а тут получил известия о вас с дочкой, день рождение, первые победы и… Точно сбрендил. Малюсенькая, на тебя в молодости похожая, поёт, как соловушка, заслушаешься. Я её и на счёт не брал, какая там женщина…, воробушек. Жалко девчонка совсем. Смотрю на неё и про вас с Адусей думаю. Выпил немного, забылся, показалось ты. А потом ещё пару раз было, какая думаю теперь-то уж разница, если бабу хочется… Опять же своя чистая, не из под кого-то…
У Юлии зачесались руки, она готова была сорваться и надавать ему по щекам и, чтоб действительно не разбушеваться, обняла его покрепче. "Глупец. Девчонка не растерялась, мужика сразу в оборот взяла. Пока он жалел её, да нас с Адусей в ней рассматривал, сориентировалась". Но вспомнив слова Нины про семейные кризисы, которые "иногда" случаются и которые надо просто пережить: не выяснять отношения, не вспоминать былые прогрешения, а полюбить. "Я его сейчас задушу в любви. Всю злость соберу и буду любить". К тому же надо признать он прав, знать, что женщину привели тебе после кого-то и отведут опять кому-то — мерзко.
А он, приняв её порыв за проявление чувства, чмокнув жену в плечо, продолжал:
— Малыш, я ей сразу, чтоб губу не раскатывала, объяснил ситуацию. Жену и дочь не брошу никогда, потому что люблю. Всё это временно. К тому же давно всё это было и быльём поросло.
В Юлии всё бунтовало, но разум победил эмоции. Расспрашивать о его связи у чужих она не сможет, стыдно, да и кто знает правду лучше его. А успех борьбы зависит от правильной оценки противника. Значит, придётся потерпеть. Тем более то, чего она боялась, всё-таки произойдёт, раз он примет Центральный фронт. Надо быть умницей и сдержаться. Надо значит надо. И она спокойным немного безразличным тоном спросила:
— И она такая непорочная согласилась быть "матрасом" для тебя?
Её так и подмывало возмутиться, это же не разведёнка или вдова, а молодая девушка. Зачем ей ложиться под старого мужика и быть "подстилкой" с заранее обговоренной на военный период программой. Молодую женщину можно было понять и оправдать, девчонку нет. Значит, Нина права и та пташка не так проста. Один пишет два в уме. А вот что у неё на том уме время покажет.
— Да. Я что плохой партнёр! — усмехнулся, шутливо лаская её он. Но напоровшись на серьёзный взгляд жены продолжил:- Во-первых, она знала на что идёт. И её потери мизерны в разрезе приобретения. — Объяснял он. Но Юлия об этом и сама догадывалась. А он целуя её в уголки губ шёл дальше:- Это её инициатива и ей, моя ягодка, неплохо жилось. Во-вторых, по-моему, она была влюблена в меня иначе зачем бы девчонка полезла в такое дерьмо, значит, ей в радость и мне нечего казниться. Всё было обговорено, без дураков. Тебя ничего не должно беспокоить. Прошу, успокойся и забудь. Я сам со своими делами разберусь. Семьи это не коснётся никак.
"Ага, прямо жди. Любит. Как бы ты ещё неплохо выглядел, но уже старик. Как Адуся не скажет: "Тело не то. Фу!" А вот то, что ты Рутковский всё ставит на место. Да и без дураков ли, это ещё вопрос. А ведь ваши дороги вот-вот пересекутся, и девица такой куш второй раз не выпустит из цепких лапок". (Юлия не знала о приезде двух Галин под Сталинград). Сказала спокойно и тихо:
— В постелях любовь не ищут — разве что дураков и приключения.
Он скосил глаза. А она делая ещё одну попытку достучаться до его головы равнодушно так, говорит:
— Скажи, ты можешь допустить, что наша дочь влюбится в Георгия Жукова?
— В кого-кого?…
— Их что у нас так много? — вопросом на вопрос ответила она.
Он аж привстал.
— Зачем ей пузатый злой старик? Вот придумала!
Она почти смеялась.
— Ну не скажи…, ореол героя и крепкий ещё… Любовь…
— Какая любовь… Да она никогда на него не посмотрит. Глупость, какая. Сколько ему и сколько ей, сама подумай. Опять же годочки не в минусе, а в плюсе покатят. Ещё пять лет и он развалина. С чего тебе такая ерунда пришла в голову?
Юлия посмотрела на его раздражённое лицо, улыбаясь, подумала себе: "Если б захотела быть Жуковой, то запросто та глупость организовалась бы в реальность. Любая женщина при желании может стать охотницей. А мужики хоть и бегают с ружьём, а представляют из себя дичь. Причём очень часто бестолковую. Так и тот неизвестно откуда вспорхнувший на мою семейную ветку "воробушек" с перспективой крылышками размахался. И уж точно не из-за его дряхлеющего тела таскалась она за ним по пятам, а с далеко идущими планами. И если б мужик перед тем как лезть в петлю прикидывал чужое платье на себя. Не влезать в дерьмо было бы гораздо проще. А то насчёт Ады и Георгия он быстро всё понял, а вот с "воробушком" и собой застрял. Пыжится. Только время не обманешь".
До него наконец дошло куда она клонит и он жарко принялся оправдываться.
— Юлия, потерять свободу может лишь тот, кто не умел её защитить, говорил кто-то из великих, кажется Вольтер. Я умею. Я справлюсь. Да… и давно её не видел, зачем мне нужна была женщина, если я почти каждые две недели, будучи на Брянском фронте был в твоих объятиях. Прикинь сама, после ранения, с осколком около позвоночника, на полового гиганта не тяну. А под Сталинградом, честное слово было не до баб. — Он раздумывал говорить или нет и оттого тянул слова. — Впрочем, она присылала, по-видимому письма, но я приказал приносить мне только ваши. Времени в обрез. Раз мне передал послание от неё Казаков. Ему переслала его вместе со своим письмом, его подруга.
Он старался рассказать всё, но не смог. Пока не смог. Юлия перебила.
— А они знакомы? — напряглась жена. "Чёт нечёт".
— Она её начальница.
— И это Казаков со своей подругой свели вас?
— Где-то так… Так проще. Индивидуальное и под контролем… Люлю, ну какая это измена? При чём тут измена? Это такой себе деловой контракт.
Юлия прикусила язык и готовые сорваться с него слова не выскочили. Мужская логика, если он не завоёвывает и не покоряет женщину, а только пользуется, то ничего и страшного. Она поняла всё. Решив избавить босса от случайных женщин друг организовал постоянно действующий чистый "матрас". Такой себе индивидуальный пакет. Возможно это не худшее решение, учитывая надоевших ей страдалиц. Она сто процентов будет знать, что они врут и у него есть постоянно обслуживающая его женщина. Но вот кандидатура?… Про Сталинград похоже не врёт иначе не было бы оттуда тех ходоков — баб с претензиями и беременностями. Пользовался общими единицами. Надо думать дальше и глубже. Казаков воюет с ним от Подмосковья, значит, будет рядом и до конца. Рутковский привыкает к людям и тяжело расстаётся. Будет таскать весь свой штаб до самых последних денёчков войны за собой. Цепочка сработает. Казаков потащит за собой Шишманёву, та "воробушка". Возможно, наезды двух фронтовых подруг были и в Сталинград… Нина поразительно права. Сейчас Костя примет Центральный фронт. От Юлии будет далеко. А подружка Казакова с "воробушком" на этот раз рядом. Это не Сталинград. Наступление в ближайшим будущем не просматривается. Время навалом…