Сталин пригласил к аппарату и в общих чертах ориентировал относительно операции. Направление Бобруйск, Барановичи, Варшава. Требовалось теснейшее взаимодействие с войсками вновь созданного 2-ого Белорусского фронта. Ставка передала им весь участок охватывающий "Полесье", с находившимися на нём войсками. Так что общая ширина 1- ого Белорусского достигала почти 900 километров.
Стараясь не отдать Белоруссию немцы сосредоточили там крупные силы. Против его войск: группы армий "Центр", "Север" и танковые дивизии из "Северная Украина". Борьба предстоит нелёгкая. Разработке и составлению планов предшествовала тщательная работа на местности. Вот в это он и ушёл с головой.
Операция "Багратион". Дерзкая и талантливая. Операция разработанная вопреки военной науки. Изучив местность и состояние обороны Рутковский ломая стереотипы, вместо одного главного удара готовился на правом фланге предложить нанести два с разных сторон. Один из Рогачёва на Бобруйск. Другой- на Слуцк. Оба удара должны быть главными. Это, правда, шло в разрез с установившимся взглядом, по которому при наступлении планируется только один главный удар. С этим он и полетел в Москву. Вся военная верхушка была против. Им такой подход не понравился и она подвергла его критике. Там настаивали на нанесении главного удара с плацдарма на Днепре. Уверяли, что принимая это необычное решение шли на распыление сил. Но Рутковский доказывал своё- в болотах Полесья другого пути к успеху нет. С одной стороны генштаб, Жуков и Василевский, с другой- он. Сталину было о чём задуматься. Рутковского дважды отправлял в совещательную комнату Сталин. Не уступил. Один против всех! Пожалуй, это был подвиг. Он взваливал ответственность на себя. Случись осечка- его бы сгноили. И хотя Жуков сверлил его вполне понятным молчаливым взглядом. Мол, заткнись! Сталин ходил себе по дорожке, курил трубку и думал о чём-то своём. Рутковский откашлялся. Горло щипало, хотелось страшно курить, но стоял на своём. Это не просто план победы, а спасённый тысячи и тысячи жизней солдат. К неудовольствию Жукова, Сталин поддержал Рутковского. Утвердили. Сталин хитро жмурясь, недовольно проворчал: "Упрямый, очень упрямый человек. Но что с ним делать… Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха". Понятно, что этим Рутковский положил свою голову на плаху. Провал и топор хрясь. Приходилось много думать, высчитывать и проверять каждую мелочь и предпринимать не стандартное. Опять пошла в ход хитрость. По дорогам от линии фронта в тыл, на виду у немецких самолётов разведчиков курсировали колонны. Почему? Изображали отвод техники. Мол, наступления тут не будет. За ночь колонны возвращались вместе с новыми частями, перебрасываемыми для наступления, а утром катили в тыл вновь. Немецкий командующий так уверился, что уехал в отпуск.
По мере приближения операции, решили перенести основное КП в Овруч и создать ещё два вспомогательных. Наблюдательные пункты тоже придвинули к войскам. Даже поставили наблюдательные вышки. Принесли новые данные разведки. Приходится в этой операции уделять особое внимание разведке всех видов. Ребята притащили 80 "языков" и кучу документов. Штабам постоянно напоминали о контроле над маскировкой. Противник мог увидеть только то, что хотят показать.
В ночи перед наступлением не спалось. Сапёры разминировали поля. От их тихой работы будет зависеть многое. Обнаружат- поймут о наступлении, тогда вся работа насмарку. Ох, сколько дум. Вроде всё посчитано, продумано, подогнано, учтено. Сделано столько в считанные дни сколько за год не сделаешь, но всё равно червячок сомнений сосёт, а ближе к рассвету всё беспокойней. Дело. Риск. Ответственность. Чужие жизни. Но от этого на войне похоже, никуда не уйдёшь. Вышел на воздух. Было тихо и безветренно. Небо звёздное без разводов. Значит, на рассвете будет хорошая погода. Опять же, будет удачная работа авиации и артподготовка пройдёт на высоте. Решил идти через Пинские болота, откуда не ждут. Построили четыре гати, завалив их сверху землёй, соломой и травой. Солдатам сплели и нарядили в мокроступы
И вот тот день, ради которого мы работали, настал. Покурил, вернулся в блиндаж. Ночь. Но так и не смог уснуть. Вышел опять. Вокруг ночной насторожённый лес. Стоял, курил, привалившись к дереву. Показалось на позднее время довольно-таки прилично видно. Светлая ночь. Наступление началось с мощных ударов бомбардировочной авиации на обоих участках прорыва. Затем по сигналу, артиллерийский "оркестр" взял первый аккорд. А дальше пошло, поехало… загрохотало, загремело, сливаясь в оглушительную симфонию. Два часа работала артиллерия. В шесть часов вступили в бой танки и самоходки, поднялась в атаку пехота. Операция "Багратион" началась. Развернулось ожесточённое сражение. Немцы бешено сопротивлялись. Продвигались медленно. Овладев двумя траншеями, вынуждены были закрепиться. Болотистая пойма реки Друть, замедляла переправу пехоты. Только к полудню мы выбили немцев из первой траншеи. На южном направлении дела шли удачнее. Они прорвали оборону противника и продвинулись вглубь на 20 километров. На второй день боёв группа форсировала реку Птичь и погнала противника на север и северо-запад. Собрав все силы, мы двинули на Бобруйск. Концы двух групп к исходу третьего дня боёв сомкнулись. В кольце оказались 40 тысяч гитлеровцев. Путь на юг и на запад, я закрыл прочно. Но довелось наблюдать, в расположении начались взрывы и пожары: фашисты уничтожали, чтоб не попала русским в руки технику. Убивали скот и сжигали сёла. Вероятно боясь повторения Сталинграда, они решились на прорыв. Собрав группу из 2 тысяч солдат и офицеров, при сильной орудийной поддержке они шли на наши позиции. Наши орудии открыли огонь. Гитлеровцы шли. Рвались снаряды, пулемёты выкашивали ряды, а они шли, перешагивая через трупы своих солдат. Им нужен был прорыв любой ценой, второго "котла" они не хотели. Это была страшная атака смертников и ужасно жуткая картина. Они были в каком-то полушоковом состоянии. И напоминали упорное животное стадо. Рутковский знал, что нашим солдатам давали перед атакой спирт. Подняться в атаку, оторваться от земли не просто. Молодые пили и теряли голову. Старые бойцы, как правило, отказывались пить, предпочитая идти в бой трезвыми. Но это решает каждый за себя сам. Сейчас всё зависит от них, от этих парней и мужиков-солдат и офицеров. Он разработал и настоял, им выполнять. Не выполнят- грош цена его плану, а голова пойдёт под топор.
В лесах под Дубовкой было обнаружено большое скопление войск. Авиация получила приказ нанести удар. Гитлеровцы вылетали из леса, метались в поисках убежища, кидались даже в реку, пытаясь переплыть. Уже не хватало, так полюбившихся им, на кресты солдатских могил берёзок. Их просто не успевали хоронить. После освобождения Бобруйска Ставка поставила ему новую задачу: частью сил наступать на Минск. Он двинулся вперёд. И вот он передвигался по дымящемуся от взрывов снарядов и жары шоссе на Минск. Подорванные танки в кюветах. Мёртвые гитлеровцы в неестественных позах. Пленные, в окровавленных бинтах. Противник беспорядочно отходил по просёлочным дорогам. Наша авиация день и ночь бомбила эти колонны. А кругом пепелища, вырубленные и обугленные скелеты садов. Чёрные печные трубы без домов и измученные тиранией люди. Гитлеровцы выходили из чащ на шоссе, голодные, измождённые с листовками — пропусками. "Гитлер капут!" После ожесточённых боёв столица Белоруссии была освобождена. Население встречало с радостью и ликованием. Жители деревень и городов обнимали танкистов, вручали им букеты цветов, угощали молоком, хлебом. А ещё плакали, на этот раз это были слёзы радости. Минск лежал в развалинах. На город было больно смотреть.