— Успокойся. Я уважаю твоё мнение. Подумай сама, мы мало, что можем изменить. Разве что попробовать самим жить по-другому. Будешь курочку?
— Нет. Доедай и позову Пелагею, чтоб забрала поднос.
— Не торопи, я хочу получить удовольствие от еды. Поищи у родителя бритву мне надо побриться.
Таня присмотревшись, как он обгладывает куриные косточки, улыбнулась. «Доберман перемолол бы их сейчас в муку», — подумалось ей.
— Представила, как бы их сгрыз Барон, — громогласно хохотнул он.
Она бросила на него тёплый взгляд.
Марфа, проходившая мимо, поначалу отпрянула, а потом, припав к двери, принялась слушать. Старая княгиня наказала строго настрого, под страхом наказания следить, а то, что происходит тут не так просто разобрать. Вот явно же слышала мужской смех… Опять мужик, но откуда? Она сама чуть не взвизгнула, получив шлепок по заду. Прасковья, поддавшая ей, стоя руки в бока позади неё, хотела знать о так заинтересовавшем её предмете.
— Тише ты, — зашипела Марфа на девку.
— И что там интересного? — тут же приложилась ухом она.
— Голос мужской и не первый раз уже слышу. Княгиня выпорет и за косы оттаскает, если проморгаем.
— Так проверим давай, если есть мужик, то его где-то прячут.
— Какая разумная, я не глупее тебя, уже проверила и ничего, — возмущённо объявила она.
Та, подбоченясь, топнула ногой.
— Тогда ничего и нет.
— А голос, а смех? — ткнула она пальцем с обгрызенным ногтем в дверь. — Не доберман же хохочет… Хотя «сердечный друг» может выпрыгивать утром в окно.
— Я об этом не подумала, давай проследим.
— Ты здесь, а я снаружи, чтоб наверняка. В доме караулить я усну, а там свежее поветрие, для моего организма в самый раз.
— Договорились. Заметила, она странная стала, еду с собой набирает да ещё сама и носит. И опять же помногу берёт, а как птичка клевала…
— Это, поди ж ты, добермана своего откармливает, лихая к нам его прибила, с неё станется. Он, таскается за ней, как привязанный.
— Может быть ты и права. Такой теленок страсть одна, на какой ляд он ей сдался. Загрызёт не поморщится. Мало ей, что жуть такую в доме терпим, ещё и барскую еду на эту псину переводить.
— Барышня чувствительная. Стало быть, от скуки и нежного сердца заботу себе приобрела. Надо куда-нибудь его сдыхаться.
А в комнате за столом, Таня, волнуясь, прикрыла его смех тут же ладошкой, но опоздала, Марфа успела услышать.
— Серж, ради Бога, аккуратнее, маменька приставила ко мне большой отряд надзирателей. Нянька, конечно, не в счёт, а вот француженка и её личные девки, — это опасные соглядатаи. Маменьке нашепчут, здесь будет инквизиция.
— Прости. Мне нельзя постоянно быть в образе Барона, получилось очень долго на этот раз. Некому было снять ошейник. Одеть я его могу, а снимать должен быть помощник.
Догадка кольнула сердце, голос задрожал:
— Значит, долго находиться в шкуре добермана для тебя опасно?
— Да. Я могу не вернуться в человеческий образ, — сказал он правду.
Жалость опалила душу. «Боже мой, какой он несчастный!»
— Серж, но ведь ты приятный молодой человек… Женская добродетель, наверное, не в силах устоять падает в немалом количестве к твоим ногам…
— Предположим, но я не подбираю. Скажи, к чему ты клонишь? — улыбнулся он принимая от неё салфетку.
Она неуверенно докончила наконец-то свою мысль.
— Ты бы мог иметь верную подругу…
— Подругу?…
Он опять улыбнулся и принялся пить морс. Таня, поняв что ей никто отвечать не собирается, вероятно, на показавшийся ему глупым вопрос, перешла от советов на реальность:
— Давай я тебе полью на руки и иди, отдохни, пока Марфа здесь всё уберёт.
Ей показалось, что он был в каком-то возбуждённом состоянии и в то же время о чём-то сосредоточенно думал. «Гложет что-то», — подумала она.
— Надо написать письмо управляющему, чтоб не беспокоился моим долгим отсутствием и не выпускал дела из рук. Принеси, пожалуйста, бумагу и приборы.
— Там на моём столике найдёшь всё необходимое. Я со скуки пробовала сочинять. Кузьма поедет в город, повезёт продукты маменьке и доставит в целости и сохранности твоё письмо.
Ей было интересно с ним. Он был так начитан, он был так образован… Интереснее человека она представить не могла. Они вдвоём совершали путешествия в мир искусства, литературы, религии и даже политики, случалось даже вступали в бурные споры.
Забывшись, они спустились с облаков на землю при яростном стуке в дверь. Он перешёл в спальню, а Таня, запустив Марфу, перекрыла вход к ней. Та не могла скрыть своего удивления на съеденное за раз такое количество еды. «Наверняка Пелагея права и сердобольная княжна точно кормила добермана, тогда почему не сгрыз пёс кости? Одни загадки с такой прыткой барышней. Газ да глаз нужен». Прибрав со стола, она ушла. Таня, заперев тут же дверь, зашла в спальню. Написанное письмо лежало на углу стола, а Серж спал на кровати. Сапоги отца стояли у стула. «Хорошо хоть размер батюшки оказался на полразмера больше чем у молодца. А то бы пришлось просить конюха сплести лапти. Правда, неизвестно под каким предлогом. Ой! Пока вспомнила, надо найти бритвенный прибор папа». Вытянув ключ из замочной скважины, и заперев дверь, пошла в комнаты родителей на поиски. Разыскав бритву, спрятала её под складку платья, она видела, как насторожённая Марфа шла шаг в шаг, тяня шею и усердно подсматривая за Таней. «Маменькины инструкции чётко выполняются. Но меня так просто не возьмёшь!» Вернувшись назад, она тут же закрыла за собой, перед носом сунувшейся за ней девки, дверь. Вот эти-то её запирания и не давали покоя Марфе. «С чего такая таинственность, раньше всё было нараспашку. Пелагея права надо проследить за окнами».
Попав в свои комнаты, Таня, положив бритву на его камзол, так быстрее найдёт, отыскав роман, попробовала читать. Получалось с трудом, вернее вообще никак не получалось. В голову лезли всякие глупые мысли. Ну, например, что лежит он сейчас, как доберман, точно так же дёргая во сне ногами. Устыдившись подсматриваний, перешла из спальни в комнату и села у окна, не столько опять читая, сколько посматривая в сад. В какую же неимоверную историю она попала. Ведь то, что лежит сейчас на кровати нереально. Об оборотнях рассказывали всё время разные страшные истории. Она с замиранием сердца слушала их всегда, но и всего лишь. Ведь историю прослушать, как книгу прочитать. У них в доме была даже своя рассказчица — бабка Матрёна. Слушали все с большим удовольствием. Наслушавшись, потом страшились расходиться, но в следующий раз опять с превеликим азартом собирались на очерёдные посиделки. Матрёна рассказывала не отвлекаясь от дела, крутя веретено, пряла пряжу или вязала шерстяные варежки и носки. Но это не миф и не сказка, он существует. Полёживает себе на её кровати и в ус не дует. Как теперь выкручиваться, кто знает… «Ах, как будет, так и сложится. Не съест же он меня, в самом деле. К тому же, я с таким приключением, почти забыла о Натали и Владимире». В раздумьях она не заметила, как Серж проснулся и осторожно подойдя, встал за её спиной. Поняла, что он рядом, когда сильная рука легла на её плечо. «Передвигается, как собака, совсем не слышно». — Промелькнуло в голове.